Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Категория: Дипломы
Готика Петровского времени
Введение
В истории человечества встречаются такие личности, которые, некогда появившись, проходили затем через века, через доступную нашему умственному взору смену эпох и поколений. Такие люди - поистине «вечные спутники» человечества Речь может идти о политических и государственных деятелях, о представителях науки, культуры и искусства, о том ощутимом вкладе, внесенном ими в развитие человеческого общества, его материального и духовного бытия.
К числу таких «вечных спутников» человечества принадлежит и Петр Великий, личность которого была необычайно сложна и противоречива. И в то же время он был яркой индивидуальностью во всем, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, и однозначные оценки невозможны, ибо не все исследователи учитывают образ мыслей, способности, характер тех людей, которые, будучи у власти, влияли на исторический процесс. Конечно, их личные качества определяются в немалой степени воспитанием, и, следовательно, средой и эпохой. Но ведь одна и та же эпоха воспитывает разных людей, и далеко не безразлично, кто именно стоит у власти или командует армией.
Каждая эпоха выносит представление об исторической личности нечто свое, характерное именно для данной эпохи, раскрывая те грани и аспекты, тот смысл и значение, то особенное, что было просмотрено эпохами предыдущими и в этом заключается развитие исторической мысли. Поэтому каждая эпоха знает своего Петра.
Время позволяет теперь взглянуть на Петра I с более чем 200-летнего расстояния, увидеть его преобразования, личный вклад в строительство государства Российского, укрепление его позиций, его славы, что актуально в наши дни. В русской науке и публицистике часто история России делится на два периода: допетровский и послепетровский. Правление Петра Первого считают своеобразным рубежом между Московским царством и Российской империей. Такова притягательная сила личности Петра Великого, первого российского императора, великого реформатора, и значительность того места, которое он занял своими деяниями в истории.
Грандиозность, всеохватность петровских преобразований такова, что спустя и сто и сто пятьдесят лет они не стали только историей, а продолжают быть реальностью, живой жизнью, стали перспективой развития всей России. Время показало удивительную жизнеспособность многих институтов, созданных Петром. Коллегии просуществовали до 1802 г., то есть 80 лет; подушная система налогообложения, введенная в 1724 г., была отменена лишь в 1887 г, то есть спустя 163 года. Последний рекрутский набор состоялся в 1874 году - спустя почти 170 лет после первого. Синодальное управление русской православной церковью оставалось неизменным почти 200 лет (с 1721 по 1918 год). Наконец, созданный Петром в 1711 году Правительствующий Сенат был ликвидирован лишь в декабре 1917 года, спустя 206 лет после его образования. В истории России трудно найти примеры подобной долговечности институтов, созданных сознательной волей человека, поэтому понятно то восхищение, которое вызывал и вызывает великий реформатор России.
«В руках Петра концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы не оглянемся, везде встречаемся с этой колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая в настоящую минуту все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется никогда не потеряем из виду, как бы далеко не ушли мы в будущее». Эти слова М.П. Погодина, написанные больше века назад особенно актуальны сейчас, когда наше общество вошло в эпоху преобразований, от глубины и последовательности которых зависит не только наша и не столько наша судьба, но и судьба дальнейших поколений и России в целом. Ведь без прошлого нет и будущего. Поэтому так важен для нас исторический опыт реформ и реформаторов в России. История реформ в России, в силу специфики исторического развития нашей страны, представляет особый интерес. Об этом свидетельствует хотя бы то, что на протяжении уже двух столетий важнейшими для русской общественной мысли остаются такие темы, как выбор исторического пути, проблема «Россия - Запад», возможность модернизации русского общества и ряд других, обсуждение которых неминуемо связывается с реформами и личностью Петра Великого. Всякий раз, когда Россия вступает в новый этап серьёзных преобразований, увеличивается поток публикаций по истории реформ, авторы которых пытаются осмыслить опыт прошлого и извлечь из него уроки на будущее. Исторический опыт российского реформаторства, таким образом, осознаётся обществом как некая неизбывная ценность, чем определяется актуальность и значимость данной темы.
Особенности историографической ситуации в области изучения эпохи преобразования Петра в определенной мере связаны со спецификой самого рассматриваемого времени. Петровские реформы ив силу своей направленности на европеизацию русской жизни, и в силу своей стремительности породили у современников обостренную историческую рефлексию, выразившуюся в появлении и первых русских мемуаров, и сочинений о самой эпохе.
Создав новую культурную среду, преобразования Петра Первого изменили идеологию отношений подданных и государства, сформировали своеобразную систему критериев, по которой общество оценивало власть и предъявляло ей требования. Многие оценки современников нашли отражение и в публицистике, и в сочинениях по истории, и в иных источниках. В многочисленных журналах, альманахах, изданиях и отдельными выпусками в настоящее время опубликованы сотни разнообразных документов и целые документальные комплексы. Такие издания, как «Письма и бумаги императора Петра Великого», «Сборники Императорского Русского исторического общества», «Русский Архив» и др. дают нам возможность более полно изучить эпоху Петра Великого.
Результат разработки отдельных реформ воплощен, прежде всего, в актах законодательства, посредством которых преобразования и осуществлялись. Подавляющая их часть вошла в «Полное собрание законов Российской империи» (ПСЗ). Здесь мы видим чрезвычайное многообразие видов законодательных актов, отражающих уровень развития русского права. Это и указы, и манифесты, и регламенты, и приказы, и т. д.
Вместе с тем, как известно, ПСЗ является изданием далеко не полным. Поэтому возникла необходимость привлечения таких изданий, как, например «Законодательные акты Петра Первого» Н.А.Вознесенского
Время преобразований, как и личность преобразователя, вызывали у современников далеко не одинаковую оценку. Панегирики, восхвалявшие деяния Петра, сосуществовали с противоположными, крайне негативными оценками царя - реформатора.
Первые, как уже упоминалось, дошли до нас в правительственных указах, сочинениях и трактатах, напечатанных по распоряжению правительства; их авторы принадлежали к числу образованнейших людей того времени. К ним относятся проповеди духовных лиц («Слова и речи» Феофана Прокоповича; «Полное собрание поучительных слов» Гавриила Бужинского; проповеди Стефана Яворского и др.), а также сочинения исторического плана: Феофана Прокоповича «История имп. Петра Великого от рождения до Полтавской баталии»; П. П. Шафирова «Рассуждение о причинах Свейской войны». Все они носят ярко выраженный панегирический характер, прославляют деяния Петра Великого и подчеркивают его колоссальную роль во всех сферах жизни общества. И хотя при жизни Петра был опубликован лишь единственный из перечисленных источников - сочинение П.П.Шафирова, а остальные удостоились напечатания только при Екатерине Второй, проповеди создавали атмосферу почитания императора, прославляли его личность, гиперболизировали его роль в истории России, внушали современникам мысль об исключительности Петра, приписывая все достижения его кипучей энергии и необыкновенным талантам. Кроме того, информацию о Петре и его преобразованиях нам дают мемуары иностранцев и донесения иностранных дипломатов, а также два вида источников русского происхождения: анекдоты о Петре Великом и фольклорный материал. Если дать им общую оценку, то они отличаются крайним субъективизмом в оценке происходивших событий. Если говорить о донесениях иностранных дипломатов и их мемуарах, то здесь огромное влияние на описание событий и их оценку оказывали отношения между Россией и государством, которое представлял данный дипломат, доброжелательные или неприязненные отношения, сложившиеся между ним и русским царем. Ранний Петербург - его облик, застройка, общественная жизнь, быт и нравы первых горожан - известны по описаниям, составленным несколькими современниками бурных событий в России эпохи Петра Великого, посетившими берега Невы.
Мемуары, дневники, записки изобилуют многочисленными красочными подробностями, благодаря которым мы лучше узнаем ранний Петербург. Так, интересные наблюдения принадлежат датскому посланнику в России Юсту Юлю, ганноверскому (брауншвейглюнебургскому) резиденту Фридриху-Христиану Веберу, гольштейнготторпскому резиденту Геннингу-Фридриху фон Бассевичу; особенно богат сведениями о петербургской жизни обстоятельный дневник гольштейн-готторпского придворного Фридриха-Вильгельма Берхгольца. Множество ценных фактов можно извлечь из официальных депеш западноевропейских дипломатов, находившихся в эпоху Петра 1 при русском дворе. Неудивительно, что мимо всех этих документов не проходит ни один петербурговед.
Ещё сложнее обстоит дело с анекдотами. Анекдот 18 века-это не выдумка, а короткий рассказ о реально происходивших событиях, то есть быль. Из трёх известных собраний анекдотов о Петре только одно принадлежит современнику царя, его токарю Андрею Константиновичу Нартову, которое было опубликовано лишь в 1891 году под названием «Рассказы Нартова о Петре Великом». Считается, что Нартов закончил написание анекдотов в 1727 году, но они подверглись существенному редактированию его наследниками, поэтому не отражают в полной мере петровское время (написаны языком екатерининского времени). Что касается «Анекдотов» Штелина Я.Я. и Голикова И.И., то ни Штелин, ни Голиков не являются современниками Петра Первого. Они получали информацию из вторых или даже из третьих уст. Штелин появился в России в 1735 году, а Голиков занялся собиранием анекдотов лишь со второй половины 18 века.
Общим для анекдотов о Петре является их панегирическое содержание: если иногда и встречаются упоминания о негативных моментах, то составители всегда ищут им оправдание (например, жестокость оправдывается крайней необходимостью). Другой общей чертой анекдотов следует считать их назидательность - Петр действует так, а не иначе, с целью вызвать подражание его поступкам подданными. Наконец, анекдоты подчеркивают демократизм Петра, готовность выслушивать дельные советы не только вельмож, но и простых смертных. Никто ни из предшественников, ни из преемников Петра Великого не удостоился такого количества анекдотов, как Петр.
Лейтмотив собранных составителями анекдотов состоит в выявлении исключительных черт в натуре русского царя, его несхожести с прочими монархами. Ярче всех эту сторону поведения Петра выразил А.К.Нартов в первом же рассказе, которым открывается его сочинение: «Слыхал ли кто или читал ли кто в каких-либо преданиях, чтоб самодержец при вступлении своем на престол, оставя корону, скипетр и поруча правление царства ближним вельможам, предпринимал отдаленное странствование по чужим государствам единственно ради того, чтоб просветить, во-первых, себя науками и художествами, иметь свидание самоличное с прочими государями, устно с ними о взаимных пользах говорить, утвердить дружбу и согласие, познать правительства их, обозреть города, жилища, изведать положение мест и климатов, примечать нравы, обычаи и жизнь европейских народов, полезное от сего перенять, потом подобное водворить в отечество свое, преобразовать подданных и сделать себя достойным владетелем пространной монархии?»
Ещё один вид источников - это фольклорный материал: легенды, сказки, предания, повести. Ничего принципиально нового фольклорный материал не содержит. В нём отражены доброта, справедливость, демократичность, умение прислушиваться к советам умных людей и другие черты натуры Петра. Самое главное отличие этого вида источника в том, что он создавался не в придворных сферах, а в гуще народа: среди солдат, мастеровых, монахов, крестьян. Прочной достоверности этот вид источников лишает отсутствие привязанности к определённым событиям во времени и пространстве. Степень достоверности находится также в прямой зависимости от отдалённости во времени между возникновения сказки, молвы или предания и их регистрации письменными источниками. Фольклорный материал, например, в большинстве случаев регистрировался во второй половине 19 века, то есть, отделён от времени возникновения жизнью нескольких поколений, каждое из которых вносило свои коррективы в представления о прошлом в зависимости от представлений о настоящем. Последний по счёту, но не по важности исторический источник петровского времени - это песни, сменившие былинный эпос и родившиеся в народной гуще. Песни отражают конкретные события, привязаны ко времени и месту; кроме того, здесь белее глубокое и разностороннее освещение происходившего: песни отражали не только радостное, но и печальное, не только сочувствие вводимым новшествам, но и их осуждение, не только доблесть и отвагу, но и подлость, и измену, не только успехи, но и неудачи. Именно поэтому исторические песни приобретают более важное значение, чем сказки и придания. Песни дополняют сухую информацию документов и регистрируют степень народного самосознания. Вместе с тем тщетно искать в песнях внутри - и внешнеполитических сюжетов; в них не нашли отражение дипломатические акции и условия возникновения нормативных актов, а также явления культурной жизни, распространённые среди привилегированной части населения. В песнях находим отклик народа и на смерть Петра:
Помер, помер наш батюшка, православный царь.
Помер он, преставился.
На кого ты, батюшка, обузушки покинул.
Как и первую обузушку — мать Россеюшку,
Как другую-то обузушку — молодых солдат,
Как и третью то обузушку — белокаменны палаты?
Как и эти палаты стоят расворены,
В этих палатах золота гробница.
У этой гробницы стоят попы-патриархи.
Они служат и читают - память отпевают.
Кроме того, существует и негативная оценка царя - реформатора и его преобразований. Хулители новшеств были представлены различными слоями общества, проживавшими в боярских хоромах и убогих хижинах селянина, монашеской келье и стрелецкой избе.
Сочинения панегиристов отличались от сочинений хулителей не только содержанием, но и условиями возникновения: первые, как правило, являлись продуктом творческого вдохновения, вторые возникали в пыточных покоях, когда истязаемые говорили правду, иногда, не выдержав многократных пыток, давали показания, угодные следователям и тут же старательно регистрируемые канцеляристами. Сочинения панегиристов если не тот час, то спустя десятилетие, печатались в типографиях, произносились с амвонов, легально и широко распространялись среди грамотного населения, в то время как пыточные речи, осуждавшие преобразования и их инициатора, хранились за семью печатями в учреждении политического сыска - Преображенском приказе - и были окружены строжайшей государственной тайной. О том, что недовольство новшествами имело широкое распространение, свидетельствуют многочисленные покушения на жизнь Петра. Наибольшее недовольство преобразованиями и преобразователем появилось в трёх слоях общества, которым новшества нанесли наибольший урон и которые подверглись наибольшему преследованию. К ним в первую очередь относятся стрельцы. Второй прослойкой общества, в которой царил дух сопротивления реформам, было духовенство - как черное, так и белое. Третьей силой, активно выступавшей против преобразований и ненавидевшей царя, были старообрядцы.
Всех хулителей Петра объединяла одна общая черта - отсутствие конструктивной идеи, очевидный консерватизм, цепляние за старину, протест против всякого рода новшеств. Объективно противники преобразований, к какому бы толку они ни относились, защищали косность, приверженность к традициям и старине, что обрекало страну на отставание, на неизменность обветшалых форм государственного устройства, структуры вооружённых сил, отсутствие светского образования.
Самое радикальное неприятие реформ обнаруживаем в учении о приходе антихриста. По сути, это учение не ново, оно возникло одновременно со старообрядчеством в середине 17 столетия и первоначально ассоциировалось с именем патриарха Никона. После смещения Никона с патриаршества учение об антихристе затихает, и импульс его распространению дает царствование Петра Великого с его пристрастием к Немецкой слободе, поездкой за границу, казнями стрельцов, приязнью к иноземцам, бритью бороды, внедрению в быт платья иноземного покроя и т. д. Находились смельчаки, открыто называвшие Петра антихристом и пророчившие близкую кончину мира. Наиболее яркой личностью, проповедовавший близкую кончину жития в грешном мире в связи с появлением антихриста в лице Петра Первого, был переписчик книг Григорий Талицкий. Самое опасное в его учении - это запрет народу слушать царя - антихриста, не платить подати и не выполнять государственные повинности. За распространение этого учения Талицкий и два его сообщника были приговорены к сожжению на костре.
К идее о царе - антихристе примыкала другая идея - о подмененном царе Петре. Нами ныне правит не подлинный царь Петр Алексеевич, родившийся от царского корня, а подмененный человек: по одной версии - басурманин, по другой - еретик. Такова основная суть идеи. Молва о подмененном царе имела довольно широкое распространение.
Личность Петра и отношение к его преобразованиям находили отражения и в изобразительном искусстве. Сатира на царя «Мыши кота погрябают» по мнению специалистов, возникла в старообрядческой среде. Из многочисленных намеков следует, что под котом подразумевался Петр. Цель этой сатиры - отразить радость подданных в связи с кончиной царя - преобразователя, при котором мыши терпеливо сносили произвол кота.
Таким образом, в оценке личности царя и его реформ уже современники первого императора разделились на два лагеря: сторонников и противников его преобразований.
Спор продолжился и позже, после смерти Петра. Более глубоко к оценке событий времен Петра 1 подошел М.В.Ломоносов (1711-1765), который был выдающимся ученым, деятелем науки и просвещения. Особое внимание Ломоносова привлекала к себе эпоха Петра 1. Рядом с крупными военными победами, одержанными Петром, и успехами внешней политики, Ломоносов ставил обширные экономические преобразования и реформы в области просвещения.
Ломоносов славил Петра, восторгался его деятельностью, а немного позже историк Карамзин обвинял Петра в измене истинно русским началам жизни, а его реформы назвал блестящей ошибкой. Карамзин не показал исторической необходимости петровских реформ, но уже намекал, что необходимость реформ чувствовалась и ранее Петра.
Впервые установить органическую связь преобразований Петра с общим ходом русской истории удалось профессорам Московского университета С.М.Соловьеву и К.Д.Кавелину. Взгляды на реформу Петра с самого начала научной деятельности С.М.Соловьёва отличались некоторой двойственностью. В одной из ранних своих статей, «Взгляды на историю установления государственного порядка в России» (1851 года), говоря о критическом положении Московского государства в 17 веке, Соловьев не ограничивается только указанием на явление кризиса, но замечает, что государи 17 века для удовлетворения новых нужд государства начали ряд преобразований. Таким образом, Петр от старого порядка не только получил одно сознание необходимости реформ, но и имел предшественников в этом деле. Позднее Соловьёв блистательно развивает свою точку зрения. Он прямо называет Петра «сыном своего народа», выразителем народных стремлений. «Народ... собрался в дорогу - заканчивает он, - и ждал вождя; вождь явился». Одним из серьёзных научных завоеваний Соловьева была выработка цельного взгляда на русский исторический процесс, в котором «революция» конца 17-начала 18 века представала как результат, следствие предыдущего развития, а Пётр Первый понимался как вождь сформировавшегося до него народного движения. Таким образом, Соловьёв начинает новый период русской истории, а вместе с тем и культуры, со второй половины 17 века, а не с петровских реформ. Русское общество оказалось ко второй половине 17 века в положении «нравственной несостоятельности». Против неё поднялись уже сильные голоса обличителей, но условия, её породившие, не могли вдруг исчезнуть. «Главные условия были: застой, коснение, узкость горизонта, малочисленность интересов... одним словом - недостаток просвещения». Соловьёв утверждал, что именно в 17 веке была осознана несостоятельность, и экономическая, и нравственная. «Народ живой и крепкий рвался из пелёнок, в которых судьба держала его долее, чем следовало». Пришло время «заимствований, учения, время духовного ига, хотя и облегчённого политической независимостью и могуществом, но всё же тяжёлого». Таким образом, Соловьёв более основательно, чем многие до и после него, подошёл к проблемам перехода России к новому периоду истории, к причинам преобразований Петра, заимствованиям достижений передовых стран в области культуры.
В 1875 году было издано исследование М.П.Погодина под заглавием «Первые семнадцать лет жизни Петра Великого». В этом исследовании, отличающимся литературными достоинствами и критическими приёмами, разработана только часть истории Петра; продолжение труда было прервано смертью Погодина
«Биография Петра Великого», написанная в 1876 году Н.И.Костомаровым и вошедшая в издаваемую им «Русскую историю в жизнеописаниях её главнейших деятелей», достойна внимания, но слишком сжато передаёт историю этого великого государственного деятеля.
В 1879 году, за границей, в издании берлинского книгопродавца Гроте, появилась монография о Петре Великом, составленная профессором русской истории в Дерптском университете А.Г.Брикнером. Позднее он перевёл её на русский язык и отредактировал. Нетрадиционный взгляд автора на личность Петра и его деяния делает «Историю Петра Великого» не просто значительным научным произведением, но и просто увлекательной книгой.
Продолжил исследование личности и деятельности Петра Первого другой русский историк С.Ф.Платонов. Автор «Учебника русской истории», «Лекций по русской истории» в 1925 году издаёт историко-биографический очерк «Петр Великий. Личность и деятельность». Деятельность Петра Первого Платонов считает исторически обусловленной. Она не изменила тип государства и положение основных сословий, а реформировала старый строй, придав ему более культурные, западноевропейские формы. «Пётр все время боролся за то, во что верил и что считал полезным. В этом объяснение тех особенностей в реформационной деятельности Петра, которые сообщили его реформе черты резкого, насильственного переворота. Однако по существу своему реформа эта не была переворотом».
Петровские реформы в новейшей историографии освещены очень широко. Говоря о конкретно - исторических исследованиях реформ Петра Первого, вышедших в последние годы, в первую очередь надо назвать монографическое исследование Е.В.Анисимова о податной реформе и реформе государственного управления. Автор поставил задачу изучить состояние налогового обложения в России накануне реформы, историю её подготовки и реализации, непосредственные результаты, а также судьбу петровского детища. Центральное место в книге занимает изучение воздействия реформы на социальную структуру населения страны. Автор убедительно показывает, что «уточнение податного статуса каждой категории населения, осуществлённое в ходе реформы, стало решающим в определении их места в сословной структуре тогдашнего общества» и «с первых же практических шагов своего осуществления податная реформа вышла за рамки финансового мероприятия и быстро превратилась в важную социально-политическую акцию, оказавшую существенное влияние на процесс складывания и окончательного оформления социального строя русского общества».
Первостепенное значение имеет вывод Анисимова о том, что «после Уложения 1649г. она (податная реформа) была следующим важным этапом в развитии крепостного права».
В начале 1980-х годов Анисимов приступил к работе над монографией о государственных преобразованиях Петра. Автор поставил перед собой задачу воссоздать весь процесс реформирования системы центрального управления от приказной системы допетровской Руси до создания коллежской системы, а также её дальнейшую судьбу.
Монография Анисимова «Время петровских реформ» представляет собой попытку взглянуть на преобразования Петра под иным, нетрадиционным для отечественной историографии углом зрения. Здесь характерно, прежде всего, стремление осмыслить значение петровской эпохи с позиций исторического опыта. Время Петра Первого для автора - «это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности.... время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, работающей по своим внутренним и чуждым обществу законам и до сих пор».
Согласно выдвинутой Анисимовым в монографии концепции, реформы Петра не столько способствовали быстрейшему развитию России в направлении к капитализму, но, наоборот, цементировали устои старого режима. «Промышленность России была поставлена в такие условия, при которых она, фактически не могла развиваться по иному, чем крепостнический, пути».
В свете концепции Анисимова интересна оценка автором изменений в сфере культуры: «преобразованная культура стала отчетливо государственной, выполняя, подобно другим реформированным структурам того времени, определённые государственные функции по обслуживанию потребностей власти самодержца».
К числу новейших исследований о реформах Петра Великого необходимо отнести и книгу В.М.Живова «Язык и культура в России 18 века». Основная тема книги - эволюция русского литературного языка - прослеживается автором на широком культурно-историческом фоне, а его наблюдения и выводы далеко выходят за рамки чисто лингвистических. Изменения, происшедшие с русским языком в петровское время, Живов трактует как результат целенаправленной реформы, начавшейся с преобразования азбуки, приведшего к созданию русского гражданского шрифта. «У Петра, - полагает он, - имелась достаточно определённая лингвистическая концепция», воплотившаяся в его «лингвистических декларациях», которая, свидетельствует, как можно думать, о намерении царя вытеснить традиционный книжный язык из сферы светской культуры».
Живов скрупулезно анализирует все источники, связанные с реформой алфавита, и достаточно убедительно доказывает, что сама инициатива введения гражданского шрифта принадлежит Петру, действия Петра носили последовательный и осознанный характер. Определяя область применения нового шрифта, царь выделял своего рода область «опричного владения новой культуры», как это было и со многими другими его культурными новациями. Результатом «петровской языковой политики» стало возникновение нового литературного языка, который, как считает Живов, «должен был стать средством выражения новой секулярной культуры, порвавшей с традиционными культурными ценностями».
В книге Живова интересны также размышления автора о судьбе заимствований и европеизации в России в целом, перекликающиеся с высказанными мыслями. «При пересадке на чужую почву содержание внешних форм теряется, и, освободившись от своего привычного содержания, заимствуемые формы получают неизвестную им прежде творческую способность: из форм выражения они становятся генераторами содержания». Так, например, немецкий кафтан, помимо обычной функции одежды, в России «становился двигателем просвещения и олицетворения петровского абсолютизма, он получал воспитательную значимость... Совершенно также вели себя государственные учреждения и литературные жанры, философские доктрины и эстетические концепции». «Европеизация русской культуры - делает вывод Живов, - оказывается не столько перенесением, сколько переосмыслением европейских моделей, причём в процессе этого переосмысления меняют своё содержание основные категории и структуры европейской мысли».
Особое место в новейшей историографии петровских реформ занимают работы Н.И.Павленко. Это, восходящий к С.М.Соловьеву взгляд на царя - преобразователя. На целый ряд проблем у Павленко есть собственная, отличная от других авторов, точка зрения, ряд вопросов и обстоятельств жизни Петра и истории его эпохи освещены историком впервые. Но здесь присутствует излишняя идеализация Петра Великого и его сподвижников и наоборот очернение его противников. Работы Павленко - это, прежде всего, история жизни Петра, его сподвижников, а история реформ в них лишь одна из сюжетных линий. Однако пропорционально тому, какое место занимали преобразования в жизни царя, соответствующее место отведено им и в трудах Павленко. Причем, автор подробно останавливается на "истории отдельных реформаторских замыслов Петра, их осуществлении и последствиях, даёт им свои оценки.
К той же историографической традиции, что и монография Павленко, принадлежит книга В.И.Буганова - «Петр Великий и его время». По мнению Буганова, «проведённые Петром преобразования, в ряде случаев продолжившие или завершившие начатое до него, сделали Россию неизмеримо более сильной, развитой, цивилизованной страной, ввели её в сообщество великих мировых держав, хотя до конца ликвидировать её отсталость не смогли». Вместе с тем в подходах Павленко и Буганова прослеживается и существенная разница. Так, Павленко согласен со многими предшествующими авторами о хаотичном и поспешном характере административных преобразований Петра, об отсутствии у него продуманного плана. Отлична и оценка отдельных преобразований в административной сфере. Буганов также отмечает, что в проведении реформ «были и непоследовательность, и отдельные импровизации», «но в целом они складывались в систему, охватывали все стороны жизни, большого государства...». Вопрос о степени успешности тех или иных нововведений Петра Буганов не поднимает.
Не всё, что было в России после Петра, было хорошо. Не всем, по крайней мере, оставались довольны мыслящие люди. Многие передовые люди (князь Щербатов, Болтин, Новиков) тёмным сторонам своей эпохи противопоставляют светлые стороны допетровской поры. Они не развенчивают деятельности Петра, но и не боготворят его личности. Они решаются критиковать его реформы и находят их односторонними. Негативную оценку вызывал Петр своими делами и у славянофилов. Петр, по их мнению, изменил прошлому, действовал против него. Его реформы не национальны и вредны в самом существе.
Среди русских историков, учеников С.М.Соловьёва, следует сказать и о В.О.Ключевском. Его произведения, прежде всего знаменитый «Курс русской истории», в какой - то мере являются итогом всего развития русской историографии до 1917 года. «Курс» - уникальное явление по содержанию и структуре. Здесь Ключевский не стремится к последовательному изложению исторических фактов в хронологическом порядке. Лекции с 59 по 70 посвящены эпохе Петри Великого. Здесь мы встречаем несколько иной взгляд: «Реформа Петра - это борьба деспотизма с народом, его косностью». Старый, мудрый и остроумный Ключевский, нередко хулитель Петра, сплетает ему венок славы: «Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идёт напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело». Ключевский уделяет немало внимания политике в области культуры государства, которое он считал силой надклассовой. Рассматривая вопрос об отношении Петра Первого к Западной Европе, Ключевский возражает против изображения его «слепым беззаветным западником». Он заводил в России то, что видел полезного в Западе - регулярную армию, флот, промышленность, рационально устроенную администрацию. Реформа не была коренным переворотом в русской жизни, ибо «государственные силы, верховную власть, право, сословия» Петр взял из старой Руси, а у Запада заимствовал только технические и культурные средства. Дело Петра было направлено «на подъём производительности народного труда средствами европейской культуры».
В самом конце 19 века, в 1896 году, появилось первое специальное исследование, посвящённое русской культуре: «Очерки по истории русской культуры» в 3-х частях ученика Ключевского П.Н.Милюкова. Увлечённый предвзятой мыслью о полной несамостоятельности русского искусства, литературы, образования и т.д. Милюков, видимо, никогда не только не изучал их, но и не пожелал посмотреть на них всерьёз. Поэтому его высказывания, вроде: «Русская архитектура на полтора столетия становится простым сколком с голландской, французской и т.д.» или «Самыми характерными чертами русской литературы в течение всего почти 18 столетия оставались условность содержания и формы: ложноклассическое направление и искусственно сочинённый язык», ничем не подтверждаются, не аргументируются и не имеют научного значения. Культурную реформу и самого реформатора Милюков оценивает крайне низко: ни в той, ни в другом он не видит ни сознательного отношения к заимствуемой культуре, ни полного понимания её существа; заимствуется только техника и одна лишь внешность культуры.
Следует отметить также очерк Я.Е.Водарского. Вывод Водарского категоричен: «Петр не вывел её (Россию) на путь ускоренного экономического, политического и социального развития, не заставил её «совершить прыжок» через несколько этапов, вообще не интенсифицировал происходившие в стране процессы (разве кроме развития армии, флота, промышленности и культуры). Его действия не были исторически оправданными и в максимальной степени соответствующими интересам развития России (опять - таки за исключением указанных областей). Напротив, эти действия в максимально возможной степени затормозили прогрессивное развитие России и создали условия для его торможения ещё в течение полутора столетий». Нельзя не заметить здесь противоречия. Автор утверждает, что действия Петра не соответствовали национальным интересам страны, что они не интенсифицировали её развитие, и единственный вывод, который можно сделать, однозначен: насильно навязанные России петровские реформы по существу своему были реакционны. Правда, Водарский делает оговорку для промышленности, культуры и военного дела. Но разве эти сферы столь малозначительны? Причём далее в своей работе автор как положительные итоги деятельности Петра отмечает «обеспечение политического и экономического суверенитета страны, возвращение ей выхода к морю, создание промышленности (пусть и крепостнической, но представлявшей собой базу для развития капитализма), мощное ускорение в развитии культуры и создание возможностей для её дальнейшего роста». Противоречивость выводов Водарского есть следствие противоречивости итогов самих петровских реформ. В его рассуждениях отсутствует то связующее звено, которое могло бы помочь на вербальном уровне преодолеть эту противоречивость и увязать отдельные положения в целостную концепцию. Таким связующим звеном могли бы стать размышления о «цене» реформ и их нравственном содержании, что по существу означает отказ от чисто социологического подхода к их оценке.
Монографии, подготовленные специалистами различных областей науки и искусствоведения, раскрывают одну из самых значительных страниц истории по русской культуре. Авторы освещают духовную жизнь русского общества 18 века в период петровских преобразований: научные знания, просвещение, литературу, быт, зодчество, живопись и музыку.
На качественно новый уровень поднялось изучение истории русской культуры. Большое значение для истории русской культуры имеют труды академика Д.С.Лихачёва, где он разрабатывает проблемы человека, а так же культурного наследия, национальных традиций.
В работах Краснобаева Б.И. прослеживается процесс формирования русской национальной культуры, причины и закономерности её возникновения, характерные особенности, этапы развития, её связи со средневековой русской культурой, с культурами других европейских стран.
В работе Георгиевой Т.О. на богатом фактологическом материале показана история возникновения и развития русской национальной культуры. Дается анализ теоретических и методологических аспектов культуры; в результате во всей её многогранности предстаёт неповторимая самобытность русской культуры и вместе с тем открытость её другим народам. Русская культура понимается как образ жизни, а история культуры - как целостная и развивающаяся система.
Среди научного наследия Б.Р. Виппера работы по истории русского искусства занимают особое место: национальное своеобразие русского искусства он рассматривает в неразрывной связи с общим процессом развития мировой художественной культуры. Так, исследуя время петровских преобразований, Виппер приходит к выводу, что как ни грандиозен был размах петровских реформ, как ни глубоко встряхнул он все идеологические и бытовые устои Московской Руси, всё же это был мощный скачок вперёд, но не разрыв с национальными традициями русской культуры.
Интересен труд архитектора Бунина, который вошел в золотой фонд исследований мирового градостроительства. В нем дается широкая характеристика русского градостроительства и зодчества городов России и, в частности, Санкт-Петербурга.
Историография позволяет проследить историю создания города, отдельных зданий, улиц и пр. Культурология считает возможным рассматривать город, как социокультурный организм, а Петербург тем более может считаться воплощением идей Петра о новой России.
Поэтому цель работы: на основе анализа различного вида источников рассмотреть готику петровского времени, представить Петербург начала 18 века как идею и образ новой России.
Для этого необходимо разрешить следующие задачи:
описать новую парадигму городского пространства;
представить новую социокультурную среду Петербурга начала 18 века;
рассмотреть архитектурные особенности Петербурга.
Глава I. Новая парадигма городского пространства
1.1. Реформирование социально-государственного пространства
В конце 17 века основу экономики России по-прежнему составляло сельское хозяйство, основанное на крепостном труде. Хозяйство оставалось преимущественно натуральным - основная масса продуктов производилась «для себя». Вместе с тем рост территории, различия природных условий вызвали к жизни хозяйственную специализацию разных районов страны. Так, Черноземный центр и Среднее Поволжье производили товарный хлеб, в то время как Север, Сибирь и Дон потребляли привозной хлеб.
Землевладельцы, в том числе и самые крупные, почти не прибегали к ведению предпринимательского хозяйства, довольствуясь взиманием ренты с крестьян. Феодальное землевладение в 17 веке продолжало расширяться за счет пожалований служилым людям черных и дворцовых земель.
Значительно шире, нежели в сельском хозяйстве, новые явления распространились в промышленности. Основной её формой в 17 веке оставалось ремесло. Ремесленники 17 века всё чаще работали уже не на заказ, но на рынок. То есть развивается мелкотоварное производство. Его распространение было вызвано ростом хозяйственной специализации различных областей страны. Так, Поморье специализировалось на изделиях из дерева, Поволжье - на обработке кожи, Псков, Новгород и Смоленск - на льняном полотне. В 17 веке наряду с ремесленными мастерскими стали появляться и крупные предприятия. Часть их строилась на основе разделения труда и может быть отнесена к мануфактурам. Первые русские мануфактуры появились в металлургии. В легкой промышленности мануфактуры стали появляться лишь в самом конце 17 века. Большей частью они принадлежали государству и производили продукцию не для рынка, а для казны или царского двора. Численность мануфактурных предприятий, одновременно работавших в России до конца 17 века, не превышала 15. на русских мануфактурах наряду с наемными рабочими трудились и подневольные: каторжники, дворцовые ремесленники, приписные крестьяне.
На основе растущей специализации мелкотоварного ремесла (и от части сельского хозяйства) началось образование всероссийского рынка. Важнейшим торговым центром являлась Москва. Обширные торговые операции совершались на ярмарках. Самыми крупными из них были Макарьевская под Нижним Новгородом и Ирбитская на Урале. Оптовая торговля находилась в руках крупного купечества. Верхушка его освобождалась от податей, посадских служб, постоя войск, имела право на приобретение вотчины.
Россия вела обширную внешнюю торговлю. Основной спрос на импортные товары предъявляли царский двор, козна, верхушка служилых людей. Центром восточной торговли была Астрахань. В Россию ввозились ковры, ткани, особенно шелк. Из Европы Россия импортировала металлические изделия, сукна, краски, вина. Русский экспорт составляла продукция сельского хозяйства и лесных промыслов.
Под давлением купечества правительство приняло Торговый Устав, заменивший многочисленные торговые пошлины, единой пошлиной в размере 5% стоимости товара. В 1667 году был принят Новоторговый Устав, по которому иноземные купцы должны были платить двойную пошлину за продажу товаров внутри России, могли вести только оптовую торговлю. Этот устав защищал русское купечество от конкуренции и увеличивал доходы казны. Таким образом, экономическая политика России становилась протекционистской.
К концу 17 века окончательно оформилось крепостное право. По «Соборному уложению» 1649 года сыск беглых крестьян стал бессрочным. Имущество крестьянина было признано собственностью помещика. Крепостные не могли отныне свободно распоряжаться собственной личностью: они потеряли право поступать в холопство. Ещё более строгие наказания были установлены для беглых черносотенных и дворцовых крестьян, это объяснялось повышенной заботой об уплате государственных податей (тягла).
В 17 веке в экономической и социальной жизни России наблюдается противоречие. С одной стороны зарождаются элементы буржуазного уклада, появляются первые мануфактуры, начинается формирование рынка. С другой стороны, Россия окончательно становится крепостнической страной, подневольный труд начинает распространяться на сферу промышленного производства. Российское общество оставалось традиционным, отставание от Европы накапливалось. Усиление хозяйственных связей внутри страны вызвало укрепление политических связей между её различными частями, вело к фактическому слиянию /объединению/ прежних княжеств и земель страны в едином Российском государстве. На российском престоле воцаряется новая династия, нуждавшаяся в укреплении своего авторитета. Отношение к особе государя стало в 17 веке почти религиозным. Царь подчёркнуто отделялся от подданных и возвышался над ними. В торжественных случаях царь появлялся в шапке Мономаха, бармах, со знаками своей власти: скипетром и державой. Царь правил, опираясь на совещательный орган - Боярскую Думу, которая состояла из бояр, окольничих, думных дворян и думных дьяков. Все члены Думы назначались царём. Ряд важных дел стал решаться в обход Думы, на основе обсуждения лишь с некоторыми приближёнными.
Роль приказов в системе управления 17 века возросла. Число их доходило до восьмидесяти, правда, многие из них создавались на время, то есть существовали постоянные приказы и временные. Приказная система была несовершенна. Отдельные приказы управляли огромными территориями страны. Таков Сибирский приказ, приказ Казанского дворца. Несколько приказов ведали военным делом: Стрелецкий -стрельцами, Иноземный - иностранцами на русской службе, Рейтарский -конными полками, Пушкарский - артиллерией. Множество приказов и неразбериха с их обязанностями порой не позволяли разобраться в делах. Изменилась и система местного управления: власть на местах переходила от выборных представителей местного населения к назначаемым из центра воеводам. Переход власти на местах в руки воевод означал значительное усиление правительственного аппарата и, по существу, завершение централизации страны.
Все происходившие в 17 веке в системе управления государством изменения были направлены на ослабление выборного начала, профессионализацию аппарата управления и укрепление единоличной царской власти.
Таким образом, Россия 17 века самим ходом исторического развития была поставлена перед необходимостью коренных реформ, так как только таким путем могла обеспечить себе достойное место среди государств Запада и Востока. Следует отметить еще раз, что к этому времени в стране уже были заметны значительные сдвиги в развитии. Возникли первые промышленные предприятия мануфактурного типа, росли кустарные промыслы, ремесла, развивалась торговля. Непрерывно возрастало общественное и географическое разделение труда - основа сложившегося и развивающегося рынка. Выделялись промысловые и земледельческие районы. Развивалась внутренняя и внешняя торговля. Во второй половине 17 века все более отчетливо оформляется абсолютизм. Обновление России нельзя было представлять постепенной тихой работе времени, не подталкиваемой насильственно.
Одним из важнейших направлений преобразовательной деятельности Петра 1 стало создание нового государственного аппарата. Царь придавал этому большое значение: реформа органов власти во многом диктовалась войной. Старая государственная машина не справлялась с длительным напряжением военных лет. Однако свести только к этому побудительные мотивы Петра было бы неверно. Надо учесть как его теоретические взгляды на природу государства, так и особенности европейского сознания 17 века.
Люди этого времени, наследники эпохи Возрождения, несколько отошли от веры в Божественный Промысел. Они почувствовали силу научного, рационалистического знания. Государство стало рассматриваться как учреждение, созданное не богом, а людьми. Так появилась теория общественного договора, суть которой в том, что во имя поддержания общественного порядка и собственной безопасности люди заключили договоры о передаче своих прав государству.
Стало очевидно, что общество организовано отнюдь не идеально. Рационалистическое мышление подсказывало: раз государство - творение человека, то человеку под силу и усовершенствовать его. Нужно улучшить работу государственных учреждений. Реформаторам казалось, что достаточно издать новые законы, добиться их неукоснительного соблюдения, словом, перестроить жизнь общества на научную основу, и будет достигнут «золотой век».
Известно, что Петр 1 проявляя немалый интерес к трудам европейских специалистов по теории государства. Их идеи оказали него влияние.
К тому же следует учитывать своеобразие российских традиций. В стране, где государственная власть подавляла общество, а воля самодержца являлась законом, нетрудно было уверовать во всесилие приказа, распоряжения и благодетельность детального контроля за жизнью каждого подданного.
Человек сильного склада характера, сильной воли, привыкший к всеобщему повиновению, Петр 1 считал, что лишь он один знает, в чем состоит счастье державы, а сопротивление его начинаниями проистекает от лени и неразумия. В 1723 году он пишет в одном из указов: «Наш народ, яко дети, не учения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают но когда выучатся, потом благодарят». Для того чтобы принудить неразумных подданных к исполнению по-отцовски попечительной монаршей воли, и нужно было укрепить аппарат управления.
Петр подверг коренной перестройке всё здание государственного управления, администрации. В начале правления Петра ещё сохранялись Боярская дума и приказы. Но Петр почти перестал советоваться с боярами, так как не терпел медлительности и нерешимости. На смену Боярской думе с 1699 года пришла Ближняя канцелярия из восьми доверенных лиц царя («консилия министров»). На время отлучек царя из Москвы она сосредотачивала в своих руках всю полноту власти. Дума исчезла сама собой, поскольку царь прекратил пожалования в думные чины. Старые бояре, окольничие и думные дворяне умерли, а новые не появились.
С возникновением «консилии» стал меняться привычный стиль управления, был установлен определённый режим работы, каждый член имел четко очерченный круг обязанностей, за исполнение которых нес ответственность. Была заведена регистрация бумаг (жалоб, прошений, проектов и т.д.), появилась отчетность, протоколы заседаний. Так постепенно изживался патриархальный порядок работы, присущий Боярской думе.
В 1711 году на смену «консилии» министров пришёл новый высший государственный орган - Сенат. Он имел власть судебную, административно - управленческую, а иногда и законодательную. Сенаторы обсуждали дела и принимали решения коллегиально, на общем собрании, скрепляли свои решения подписями. Основное внимание в деятельности Сената уделялось поддержанию торговли, обеспечению государственных доходов, контролю над правосудием и набору дворян в офицеры.
С 1711 года были введены должности фискалов в центре (обер-фискал Сената, фискалы центральных учреждении/ и на местах /губернские, городовые фискалы). Они осуществляли контроль деятельности всей администрации, выявляли факты несоблюдения, нарушения указов, казнокрадства, взяточничества, доносили о них Сенату и царю. Петр 1 поощрял фискалов, освободил их от податей, подсудности местным властям, даже от ответственности за неправильные доносы.
Сенат руководил всеми учреждениями в стране. Но и за самим Сенатом Петр организовал контроль. С 1715 года его осуществлял сенатский генерал - ревизор, или надзиратель указов, потом сенатский обер-секретарь, а с 1722 года генерал-прокурор и обер-прокурор, его помощник. Они подчинялись только царю, подлежали его суду. Ему подчинялись все прокуроры (гласный надзор и фискалы, тайный надзор) империи.
Итак, реформы Петра 1 в высших органах власти привели к исчезновению Боярской думы, на смену которой пришел новый орган— Сенат. Патриархальный порядок работы сменяется бюрократизацией управления, а введение органов государственного надзора является показателем того, что государство охраняло свои интересы, не считаясь с моралью.
Следующий шаг в реформировании центрального аппарата управления Петр сделал незадолго до окончания Северной воины. Теперь он мог отвлечься от военных забот и посвятить себя строительству идеального государственного механизма. Петр считал, что, прежде всего, следует преодолеть неразбериху, царившую в приказных делах. Обязанности и полномочия различных приказов переплетались, существовали как территориальные, так и отраслевые приказы. Любое дело могло затянуться на бесконечный срок, а найти ответственных было зачастую просто невозможно.
Вместо десятков старых приказов в 1718 году появились 11 коллегий, т.е., по словам петровского указа, «собрание многих персон в которых президенты или председатели не такую мочь имеют, как старые судьи - делали, что хотели». У коллегий было строгое разделение функций. Посольский приказ заменила Коллегия иностранных дел. Были образованы: Военная коллегия (дела армии), Адмиралтейств-коллегия (дела морского флота), Камер-коллегия (сбор налогов и других поступлении в казну), Юстиц-коллегия (высшее судебное ведомство), Ревизий-коллегия (контроль финансовой деятельности государственного аппарата), Коммерц-коллегия (торговые дела), Штатс-контор-коллегия (расходы), Берг-мануфактур-коллегия (в 1722 г распалась на две: Берг-коллегию (горная промышленность) и Мануфактур-коллегию (прочие отрасли промышленности). Позднее прибавилось еще и Вотчинная коллегия (охрана прав феодалов). Действовали коллегии по всей стране.
Особое место в системе центральных правительственных учреждений занимали ведомства политического сыска, через застенки которых прошли тысячи участников народных восстаний. Сначала эти функции выполнял Преображенский приказ, позже Тайная канцелярия.
В 1720 году опубликован Генеральный регламент коллегий, согласно которому присутствие каждой из них состояло из президента, вице - президента, 4-5 советников и 4 асессоров. Присутствие должно было заседать ежедневно. Коллегии подчинялись Сенату, а им - местные учреждения.
К коллегиям примыкало несколько учреждений, тоже, по существу, являвшихся таковыми. Таков, например, Синод - центральный орган управления церковными делами и имениями, учрежденный в 1721 году. Его присутствие, как и в любой коллегии, составляли члены - церковные иерархи. Их, на манер чиновников, назначал царь, ему они присягали.
Итак, создание коллегий намного упростило центральный аппарат управления. Порядок работы Сената и коллегий, взаимоотношения между ними, обязанности чиновников, оформление и прохождение дел - все получило строгую систему, было закреплено в законодательстве.
Серьезные изменения произошли и в положении церкви. Когда в 1700 году умер патриарх Адриан, откровенно не одобрявший нововведений, царь не разрешил выбрать нового патриарха. Церковь возглавил митрополит рязанский Стефан Яворский. Его положение не может быть сравнено с местом, занимаемым прежними патриархами. Имущественные дела церкви были переданы в распоряжение Монастырского приказа. Тем самым государство получило возможность распоряжаться церковными богатствами.
В 1721 году был опубликован «Духовный регламент», в котором прямо говорилось о нежелательности патриаршества, поскольку простой народ видит в патриархе второго государя. «Духовный регламент» прямо подчинил руководство церкви царю. Была создана Духовная коллегия, вскоре переименована в Святейший Синод. Наблюдение за работой Синода было возложено на светского чиновника - обер-прокурора. Таким образом, церковь превратилась в государственное учреждение.
Жестокий удар получило духовенство. Была определена норма-один священник на 150 дворов прихожан. В 1722 году «лишние» священники и церковнослужители были включены в состав тяглых людей и выбыли из духовного сословия. Те из них, которые жили на помещичьей земле, стали крепостными.
Государство сделало церковь орудием своей пропаганды. С церковного амвона зачитывались царские указы, проклинались преступники. Вместе с тем светская власть преследовала раскольников, поощряла иноверцев к переходу в православие. Специальные указы требовали от подданных регулярно посещать церковь и исповедоваться. Так государство принуждало быть православным.
Требуя регулярной исповеди, светская власть заботилась не столько о нравственности, сколько о собственных полицейских интересах. В 1722 году
Синод постановил, что священник, узнавши на исповеди об антигосударственных намерениях прихожанина, обязан был донести на него.
Итак, при Петре 1 были приняты меры к изъятию части церковных доходов и ограничению прав духовенства. Царь и его окружение были людьми верующими, при этом Петр оставался сторонником верховенства светской власти. Политика Петра в отношении церкви вызвала крайнее недовольство большей части духовенства, а старообрядцы называли Петра антихристом.
«В необыкновенных усилиях Петровых видим всю твёрдость его характера и власти самодержавной. Ничто не казалось ему страшным. Церковь российская искони имела главу сперва в митрополите, наконец, в патриархе. Петр объявил себя главою церкви, уничтожив патриаршество как опасное для самодержавия неограниченного» - пишет Н.М Карамзин.
Бюрократический характер государства требовал изменить и порядок занятия должностей. Хотя местничество было формально запрещено, служебное продвижение зависело от происхождения, «породы». Лишь немногим худородным представителям фамилий удавалось преодолеть этот обычай. Служба была пожизненной, попытка уклониться от неё каралась конфискацией имущества. Изобретательность дворян, стремившихся уклониться от службы, не знала границ, но и Петр не оставался в долгу, изобретая различные наказания. Разовые карательные меры к отдельным дворянам и группам дворян сменились серией указов, изданных в 1714 году. Они должны были, по мысли Петра, вызвать существенные изменения в социальном облике господствующего сословия. Дворянство освобождалось от рекрутской повинности, но для него обязательна была военная или гражданская служба. При чем, из троих сыновей дворянина только один имел право поступить в гражданскую службу. Чтобы побудить дворян служить, был издан указ о единонаследии, запретивший дробить имения при передаче их по наследству. Отныне имение могло передаваться лишь одному сыну, прочие же должны были добывать себе средства к жизни службой. Даже купить имение младшие дети могли лишь после того, как они прослужат семь лет. За службу платили жалование.
После длительной и тщательной подготовки в 1722 году была опубликована Табель о рангах - один из важнейших документов эпохи, определяющий систему чинов и порядок продвижения на государственной службе - военной и гражданской.
Табель о рангах вводила иерархическую лестницу из 14 чинов /классов/, составляющих служебную лестницу. Присвоение очередного ранга производилось за служебные заслуги. Таким образом, принцип родовитости, знатности происхождения, некогда обеспечивавший высокое служебное положение независимо от дарований и заслуг, теперь был заменён принципом личной выслуги. Без прохождения службы даже дети знатных вельмож не могли получать чины. Вместе с тем путём выслуги в число военных и гражданских чинов чаще, чем ранее, открывался доступ выходцам из недворянских слоев населения. Дослужившись до классных чинов, такие лица получали дворянское звание. Дворяне теперь становились чиновниками, а чиновники – дворянами.
Итак, Петр перестал обращать внимание на происхождение человека: это способствовало продвижению достойнейших. Так укреплялся контроль государства над дворянством.
Местное управление также не отвечало новым государственным потребностям. В 1707 - 1710 годах стало ясно, что обороты механизма государственного управления, главными элементами которых были приказы и уезды, не поспевали за нараставшей скоростью маховика самодержавной инициативы.
Армии и флоту не хватало денег, провианта, различных припасов. Радикально решить эту проблему Петр надеялся с помощью областной реформы - создания новых административных образований - губерний, объединявших несколько прежних уездов. Так были созданы Московская, Смоленская, Киевская, Азовская, Казанская, Архангельская, Ингерманландская (Петербургская) и Сибирская губернии, во главе которых были поставлены наделенные огромной властью губернаторы. Они ведали сбором налогов, правосудием, набором рекрутов и т.п. Основной целью этой реформы было обеспечение армии всем необходимым: устанавливалась прямая связь губерний с полками армии, распределёнными по губерниям. Связь осуществлялась через специально созданный институт кригскомиссаров. Полки стали называться по «шефствующим» губерниям, например, Казанский полк, и т. д.
Размеры губерний были огромны, управление ими чрезвычайно затруднено. Поэтому позднее их разделили на 50 провинций. Провинции, в свою очередь, делились на уезды, дискриты. С формированием коллегий и проведением второй областной реформы государственный аппарат приобрёл законченный вид: все местные органы были подчинены соответствующим коллегиям, установлено единое устройство управления по всей огромной стране.
Областная реформа, отвечая наиболее актуальным потребностям самодержавной власти, явилась в то же время следствием развития бюрократической тенденции, столь характерной уже для предшествующего периода. Именно с помощью усиления бюрократического элемента в управлении Петр намеревался решать все государственные вопросы. Реформа привела не только к сосредоточению финансовых и административных полномочий в руках нескольких губернаторов - представителей центральной власти, но и к созданию на местах разветвлённой иерархической сети бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система «приказ - уезд» была удвоена: «приказ (канцелярия) - губерния - провинция - уезд».
Ещё накануне Северной войны принимались меры к упорядочению управления городами. Но лишь после её окончания была проведена городская реформа. Центральным ведомством по городским делам стал Главный магистрат, а на местах учредили городские магистраты. Ведущая роль в этих органах принадлежала верхам города.
1.2. Город как особый организм и фактор социокультурного развития
Проблема города как фактора исторического процесса предполагает поиск и раскрытие сущности его как явления, содержащего развитие уже в самом своём проявлении, а затем функционировании и воздействии на этот процесс. Воплощённый в определённые конкретно-исторические формы (и существуя только в них), развивающийся в определённых временных и пространственных координатах, город выступал носителем и аккумулятором различного рода информации, всех связей, ценностных значений и субъективных смыслов культуры соответствующих обществ. В то же время многообразие его «повторения» (и, прежде всего, в основных свойствах и функциях) и последовательное наращивание определённого содержания позволяют говорить о городе как специфической реальности, содержащей уже в своём генезисе сущностный смысл отношений определённой социальности, заключающей особые характеристики - новые по отношению к предшествующему периоду и несущие в себе возможности, тенденции и условия саморазвития. Есть нечто существенно важное в самой необходимости воспроизводства города, причинно определённое в самом его развитии, что обеспечивает его функциональную общность как особого социокультурного явления на значительной исторической дистанции, когда в конкретном историческом проявлении он несёт в себе (как реализующий тенденцию этой социальности и общего прогресса) всеисторическое, всеобщее. Именно в силу объективного воспроизводства города как организма, аккумулирующего и интегрирующего общественные отношения и связи на разных уровнях развития исторически определённой социальности, последовательно реализующей оптимальные формы магистрального прогресса, он выступает необходимым компонентом естественно-исторического процесса и носителем всеобщего культурно-исторического содержания последнего.
В поисках исторического объяснения и определения города как особого явления специалисты активно обсуждают ведущие признаки и особо важные функции. Но функции и признаки лишь характеризуют явление, тогда как историко-теоретическое определение города возможно лишь при выявлении его субстанциональной сущности и лишь в связи со структурой естественноисторического процесса, с развитием самого города как объективно состоявшейся формы осуществления закономерностей этого процесса, социокультурного прогресса.
Совершенно очевидно, что глубокие изменения в организации жизнедеятельности общества, которые связываются с появлением цивилизации, предполагают преобразования в самих условиях его воспроизводства. В основе базовых преобразований общества лежат общие законы развития - дифференциация, специализация, интеграция. В данном случае - это дифференциация, специализация, и интеграция деятельности (в её широком социокультурном определении) как условия функционирования общества в качестве саморазвивающейся системы. Именно дифференциация и специализация деятельности в соответствующей форме и на определённом уровне развитости структуры и содержания их привели на базе технико-технологического, производственного и интеллектуального прогресса к крупному общественному разделению (как разрушению системной целостности труда первобытного общества) труда во всей сложности реализации содержания этого процесса как революционной формы развития общества.
Определений у города много: и как типа поселения, и как торгово-промышленного центра, и по его роли в политико-административной жизни, и в аспекте повседневности, и мн. др. Если исходить из общественно определяющей - функциональной его характеристики, то город можно определить как наиболее концентрированное воплощение и отражение процесса всеобщего разделения труда, функций и статусов на каждой стадии развития цивилизации, в каждую её эпоху.
Город - сложный социальный организм, который воспроизводит не только условия функционирования, но и условия более активного развития субъектов города, роста их творческих возможностей, обеспечивает усложнение и уплотнение контактов, усиление разнообразия действий и общения, а значит, углубление самоопределения и индивидуализации их.
Город с самого своего возникновения формируется как социокультурное (интегрирующее социальные связи и аккумулирующее культурный и интеллектуальный потенциал общества, человека) явление процесса - процесса урбанизации как постоянной составной становления и развития исторически определённой социальности.
Сущность города можно понять, лишь при его рассмотрении на основе развития общества в целом, как форму и результат этого развития и одновременно как его предпосылку.
Специфика нового города раскрывается в ряде важных культурных признаков.
Открытость города, его способность преодолевать собственную ограниченность, замкнутость, способность включать в свою сферу новых людей, распространять своё влияние на новые территории. Открытость необходима для выхода за рамки сложившихся отношений, культурных норм и ценностей, форм деятельности, для преодоления ограниченности форм собственно воспроизводства. Если открытость не достигнет некоторого конкретного, адекватного для этого общества уровня, то общество окажется не в состоянии в должных масштабах и св
Введение
В истории человечества встречаются такие личности, которые, некогда появившись, проходили затем через века, через доступную нашему умственному взору смену эпох и поколений. Такие люди - поистине «вечные спутники» человечества Речь может идти о политических и государственных деятелях, о представителях науки, культуры и искусства, о том ощутимом вкладе, внесенном ими в развитие человеческого общества, его материального и духовного бытия.
К числу таких «вечных спутников» человечества принадлежит и Петр Великий, личность которого была необычайно сложна и противоречива. И в то же время он был яркой индивидуальностью во всем, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, и однозначные оценки невозможны, ибо не все исследователи учитывают образ мыслей, способности, характер тех людей, которые, будучи у власти, влияли на исторический процесс. Конечно, их личные качества определяются в немалой степени воспитанием, и, следовательно, средой и эпохой. Но ведь одна и та же эпоха воспитывает разных людей, и далеко не безразлично, кто именно стоит у власти или командует армией.
Каждая эпоха выносит представление об исторической личности нечто свое, характерное именно для данной эпохи, раскрывая те грани и аспекты, тот смысл и значение, то особенное, что было просмотрено эпохами предыдущими и в этом заключается развитие исторической мысли. Поэтому каждая эпоха знает своего Петра.
Время позволяет теперь взглянуть на Петра I с более чем 200-летнего расстояния, увидеть его преобразования, личный вклад в строительство государства Российского, укрепление его позиций, его славы, что актуально в наши дни. В русской науке и публицистике часто история России делится на два периода: допетровский и послепетровский. Правление Петра Первого считают своеобразным рубежом между Московским царством и Российской империей. Такова притягательная сила личности Петра Великого, первого российского императора, великого реформатора, и значительность того места, которое он занял своими деяниями в истории.
Грандиозность, всеохватность петровских преобразований такова, что спустя и сто и сто пятьдесят лет они не стали только историей, а продолжают быть реальностью, живой жизнью, стали перспективой развития всей России. Время показало удивительную жизнеспособность многих институтов, созданных Петром. Коллегии просуществовали до 1802 г., то есть 80 лет; подушная система налогообложения, введенная в 1724 г., была отменена лишь в 1887 г, то есть спустя 163 года. Последний рекрутский набор состоялся в 1874 году - спустя почти 170 лет после первого. Синодальное управление русской православной церковью оставалось неизменным почти 200 лет (с 1721 по 1918 год). Наконец, созданный Петром в 1711 году Правительствующий Сенат был ликвидирован лишь в декабре 1917 года, спустя 206 лет после его образования. В истории России трудно найти примеры подобной долговечности институтов, созданных сознательной волей человека, поэтому понятно то восхищение, которое вызывал и вызывает великий реформатор России.
«В руках Петра концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы не оглянемся, везде встречаемся с этой колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая в настоящую минуту все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется никогда не потеряем из виду, как бы далеко не ушли мы в будущее». Эти слова М.П. Погодина, написанные больше века назад особенно актуальны сейчас, когда наше общество вошло в эпоху преобразований, от глубины и последовательности которых зависит не только наша и не столько наша судьба, но и судьба дальнейших поколений и России в целом. Ведь без прошлого нет и будущего. Поэтому так важен для нас исторический опыт реформ и реформаторов в России. История реформ в России, в силу специфики исторического развития нашей страны, представляет особый интерес. Об этом свидетельствует хотя бы то, что на протяжении уже двух столетий важнейшими для русской общественной мысли остаются такие темы, как выбор исторического пути, проблема «Россия - Запад», возможность модернизации русского общества и ряд других, обсуждение которых неминуемо связывается с реформами и личностью Петра Великого. Всякий раз, когда Россия вступает в новый этап серьёзных преобразований, увеличивается поток публикаций по истории реформ, авторы которых пытаются осмыслить опыт прошлого и извлечь из него уроки на будущее. Исторический опыт российского реформаторства, таким образом, осознаётся обществом как некая неизбывная ценность, чем определяется актуальность и значимость данной темы.
Особенности историографической ситуации в области изучения эпохи преобразования Петра в определенной мере связаны со спецификой самого рассматриваемого времени. Петровские реформы ив силу своей направленности на европеизацию русской жизни, и в силу своей стремительности породили у современников обостренную историческую рефлексию, выразившуюся в появлении и первых русских мемуаров, и сочинений о самой эпохе.
Создав новую культурную среду, преобразования Петра Первого изменили идеологию отношений подданных и государства, сформировали своеобразную систему критериев, по которой общество оценивало власть и предъявляло ей требования. Многие оценки современников нашли отражение и в публицистике, и в сочинениях по истории, и в иных источниках. В многочисленных журналах, альманахах, изданиях и отдельными выпусками в настоящее время опубликованы сотни разнообразных документов и целые документальные комплексы. Такие издания, как «Письма и бумаги императора Петра Великого», «Сборники Императорского Русского исторического общества», «Русский Архив» и др. дают нам возможность более полно изучить эпоху Петра Великого.
Результат разработки отдельных реформ воплощен, прежде всего, в актах законодательства, посредством которых преобразования и осуществлялись. Подавляющая их часть вошла в «Полное собрание законов Российской империи» (ПСЗ). Здесь мы видим чрезвычайное многообразие видов законодательных актов, отражающих уровень развития русского права. Это и указы, и манифесты, и регламенты, и приказы, и т. д.
Вместе с тем, как известно, ПСЗ является изданием далеко не полным. Поэтому возникла необходимость привлечения таких изданий, как, например «Законодательные акты Петра Первого» Н.А.Вознесенского
Время преобразований, как и личность преобразователя, вызывали у современников далеко не одинаковую оценку. Панегирики, восхвалявшие деяния Петра, сосуществовали с противоположными, крайне негативными оценками царя - реформатора.
Первые, как уже упоминалось, дошли до нас в правительственных указах, сочинениях и трактатах, напечатанных по распоряжению правительства; их авторы принадлежали к числу образованнейших людей того времени. К ним относятся проповеди духовных лиц («Слова и речи» Феофана Прокоповича; «Полное собрание поучительных слов» Гавриила Бужинского; проповеди Стефана Яворского и др.), а также сочинения исторического плана: Феофана Прокоповича «История имп. Петра Великого от рождения до Полтавской баталии»; П. П. Шафирова «Рассуждение о причинах Свейской войны». Все они носят ярко выраженный панегирический характер, прославляют деяния Петра Великого и подчеркивают его колоссальную роль во всех сферах жизни общества. И хотя при жизни Петра был опубликован лишь единственный из перечисленных источников - сочинение П.П.Шафирова, а остальные удостоились напечатания только при Екатерине Второй, проповеди создавали атмосферу почитания императора, прославляли его личность, гиперболизировали его роль в истории России, внушали современникам мысль об исключительности Петра, приписывая все достижения его кипучей энергии и необыкновенным талантам. Кроме того, информацию о Петре и его преобразованиях нам дают мемуары иностранцев и донесения иностранных дипломатов, а также два вида источников русского происхождения: анекдоты о Петре Великом и фольклорный материал. Если дать им общую оценку, то они отличаются крайним субъективизмом в оценке происходивших событий. Если говорить о донесениях иностранных дипломатов и их мемуарах, то здесь огромное влияние на описание событий и их оценку оказывали отношения между Россией и государством, которое представлял данный дипломат, доброжелательные или неприязненные отношения, сложившиеся между ним и русским царем. Ранний Петербург - его облик, застройка, общественная жизнь, быт и нравы первых горожан - известны по описаниям, составленным несколькими современниками бурных событий в России эпохи Петра Великого, посетившими берега Невы.
Мемуары, дневники, записки изобилуют многочисленными красочными подробностями, благодаря которым мы лучше узнаем ранний Петербург. Так, интересные наблюдения принадлежат датскому посланнику в России Юсту Юлю, ганноверскому (брауншвейглюнебургскому) резиденту Фридриху-Христиану Веберу, гольштейнготторпскому резиденту Геннингу-Фридриху фон Бассевичу; особенно богат сведениями о петербургской жизни обстоятельный дневник гольштейн-готторпского придворного Фридриха-Вильгельма Берхгольца. Множество ценных фактов можно извлечь из официальных депеш западноевропейских дипломатов, находившихся в эпоху Петра 1 при русском дворе. Неудивительно, что мимо всех этих документов не проходит ни один петербурговед.
Ещё сложнее обстоит дело с анекдотами. Анекдот 18 века-это не выдумка, а короткий рассказ о реально происходивших событиях, то есть быль. Из трёх известных собраний анекдотов о Петре только одно принадлежит современнику царя, его токарю Андрею Константиновичу Нартову, которое было опубликовано лишь в 1891 году под названием «Рассказы Нартова о Петре Великом». Считается, что Нартов закончил написание анекдотов в 1727 году, но они подверглись существенному редактированию его наследниками, поэтому не отражают в полной мере петровское время (написаны языком екатерининского времени). Что касается «Анекдотов» Штелина Я.Я. и Голикова И.И., то ни Штелин, ни Голиков не являются современниками Петра Первого. Они получали информацию из вторых или даже из третьих уст. Штелин появился в России в 1735 году, а Голиков занялся собиранием анекдотов лишь со второй половины 18 века.
Общим для анекдотов о Петре является их панегирическое содержание: если иногда и встречаются упоминания о негативных моментах, то составители всегда ищут им оправдание (например, жестокость оправдывается крайней необходимостью). Другой общей чертой анекдотов следует считать их назидательность - Петр действует так, а не иначе, с целью вызвать подражание его поступкам подданными. Наконец, анекдоты подчеркивают демократизм Петра, готовность выслушивать дельные советы не только вельмож, но и простых смертных. Никто ни из предшественников, ни из преемников Петра Великого не удостоился такого количества анекдотов, как Петр.
Лейтмотив собранных составителями анекдотов состоит в выявлении исключительных черт в натуре русского царя, его несхожести с прочими монархами. Ярче всех эту сторону поведения Петра выразил А.К.Нартов в первом же рассказе, которым открывается его сочинение: «Слыхал ли кто или читал ли кто в каких-либо преданиях, чтоб самодержец при вступлении своем на престол, оставя корону, скипетр и поруча правление царства ближним вельможам, предпринимал отдаленное странствование по чужим государствам единственно ради того, чтоб просветить, во-первых, себя науками и художествами, иметь свидание самоличное с прочими государями, устно с ними о взаимных пользах говорить, утвердить дружбу и согласие, познать правительства их, обозреть города, жилища, изведать положение мест и климатов, примечать нравы, обычаи и жизнь европейских народов, полезное от сего перенять, потом подобное водворить в отечество свое, преобразовать подданных и сделать себя достойным владетелем пространной монархии?»
Ещё один вид источников - это фольклорный материал: легенды, сказки, предания, повести. Ничего принципиально нового фольклорный материал не содержит. В нём отражены доброта, справедливость, демократичность, умение прислушиваться к советам умных людей и другие черты натуры Петра. Самое главное отличие этого вида источника в том, что он создавался не в придворных сферах, а в гуще народа: среди солдат, мастеровых, монахов, крестьян. Прочной достоверности этот вид источников лишает отсутствие привязанности к определённым событиям во времени и пространстве. Степень достоверности находится также в прямой зависимости от отдалённости во времени между возникновения сказки, молвы или предания и их регистрации письменными источниками. Фольклорный материал, например, в большинстве случаев регистрировался во второй половине 19 века, то есть, отделён от времени возникновения жизнью нескольких поколений, каждое из которых вносило свои коррективы в представления о прошлом в зависимости от представлений о настоящем. Последний по счёту, но не по важности исторический источник петровского времени - это песни, сменившие былинный эпос и родившиеся в народной гуще. Песни отражают конкретные события, привязаны ко времени и месту; кроме того, здесь белее глубокое и разностороннее освещение происходившего: песни отражали не только радостное, но и печальное, не только сочувствие вводимым новшествам, но и их осуждение, не только доблесть и отвагу, но и подлость, и измену, не только успехи, но и неудачи. Именно поэтому исторические песни приобретают более важное значение, чем сказки и придания. Песни дополняют сухую информацию документов и регистрируют степень народного самосознания. Вместе с тем тщетно искать в песнях внутри - и внешнеполитических сюжетов; в них не нашли отражение дипломатические акции и условия возникновения нормативных актов, а также явления культурной жизни, распространённые среди привилегированной части населения. В песнях находим отклик народа и на смерть Петра:
Помер, помер наш батюшка, православный царь.
Помер он, преставился.
На кого ты, батюшка, обузушки покинул.
Как и первую обузушку — мать Россеюшку,
Как другую-то обузушку — молодых солдат,
Как и третью то обузушку — белокаменны палаты?
Как и эти палаты стоят расворены,
В этих палатах золота гробница.
У этой гробницы стоят попы-патриархи.
Они служат и читают - память отпевают.
Кроме того, существует и негативная оценка царя - реформатора и его преобразований. Хулители новшеств были представлены различными слоями общества, проживавшими в боярских хоромах и убогих хижинах селянина, монашеской келье и стрелецкой избе.
Сочинения панегиристов отличались от сочинений хулителей не только содержанием, но и условиями возникновения: первые, как правило, являлись продуктом творческого вдохновения, вторые возникали в пыточных покоях, когда истязаемые говорили правду, иногда, не выдержав многократных пыток, давали показания, угодные следователям и тут же старательно регистрируемые канцеляристами. Сочинения панегиристов если не тот час, то спустя десятилетие, печатались в типографиях, произносились с амвонов, легально и широко распространялись среди грамотного населения, в то время как пыточные речи, осуждавшие преобразования и их инициатора, хранились за семью печатями в учреждении политического сыска - Преображенском приказе - и были окружены строжайшей государственной тайной. О том, что недовольство новшествами имело широкое распространение, свидетельствуют многочисленные покушения на жизнь Петра. Наибольшее недовольство преобразованиями и преобразователем появилось в трёх слоях общества, которым новшества нанесли наибольший урон и которые подверглись наибольшему преследованию. К ним в первую очередь относятся стрельцы. Второй прослойкой общества, в которой царил дух сопротивления реформам, было духовенство - как черное, так и белое. Третьей силой, активно выступавшей против преобразований и ненавидевшей царя, были старообрядцы.
Всех хулителей Петра объединяла одна общая черта - отсутствие конструктивной идеи, очевидный консерватизм, цепляние за старину, протест против всякого рода новшеств. Объективно противники преобразований, к какому бы толку они ни относились, защищали косность, приверженность к традициям и старине, что обрекало страну на отставание, на неизменность обветшалых форм государственного устройства, структуры вооружённых сил, отсутствие светского образования.
Самое радикальное неприятие реформ обнаруживаем в учении о приходе антихриста. По сути, это учение не ново, оно возникло одновременно со старообрядчеством в середине 17 столетия и первоначально ассоциировалось с именем патриарха Никона. После смещения Никона с патриаршества учение об антихристе затихает, и импульс его распространению дает царствование Петра Великого с его пристрастием к Немецкой слободе, поездкой за границу, казнями стрельцов, приязнью к иноземцам, бритью бороды, внедрению в быт платья иноземного покроя и т. д. Находились смельчаки, открыто называвшие Петра антихристом и пророчившие близкую кончину мира. Наиболее яркой личностью, проповедовавший близкую кончину жития в грешном мире в связи с появлением антихриста в лице Петра Первого, был переписчик книг Григорий Талицкий. Самое опасное в его учении - это запрет народу слушать царя - антихриста, не платить подати и не выполнять государственные повинности. За распространение этого учения Талицкий и два его сообщника были приговорены к сожжению на костре.
К идее о царе - антихристе примыкала другая идея - о подмененном царе Петре. Нами ныне правит не подлинный царь Петр Алексеевич, родившийся от царского корня, а подмененный человек: по одной версии - басурманин, по другой - еретик. Такова основная суть идеи. Молва о подмененном царе имела довольно широкое распространение.
Личность Петра и отношение к его преобразованиям находили отражения и в изобразительном искусстве. Сатира на царя «Мыши кота погрябают» по мнению специалистов, возникла в старообрядческой среде. Из многочисленных намеков следует, что под котом подразумевался Петр. Цель этой сатиры - отразить радость подданных в связи с кончиной царя - преобразователя, при котором мыши терпеливо сносили произвол кота.
Таким образом, в оценке личности царя и его реформ уже современники первого императора разделились на два лагеря: сторонников и противников его преобразований.
Спор продолжился и позже, после смерти Петра. Более глубоко к оценке событий времен Петра 1 подошел М.В.Ломоносов (1711-1765), который был выдающимся ученым, деятелем науки и просвещения. Особое внимание Ломоносова привлекала к себе эпоха Петра 1. Рядом с крупными военными победами, одержанными Петром, и успехами внешней политики, Ломоносов ставил обширные экономические преобразования и реформы в области просвещения.
Ломоносов славил Петра, восторгался его деятельностью, а немного позже историк Карамзин обвинял Петра в измене истинно русским началам жизни, а его реформы назвал блестящей ошибкой. Карамзин не показал исторической необходимости петровских реформ, но уже намекал, что необходимость реформ чувствовалась и ранее Петра.
Впервые установить органическую связь преобразований Петра с общим ходом русской истории удалось профессорам Московского университета С.М.Соловьеву и К.Д.Кавелину. Взгляды на реформу Петра с самого начала научной деятельности С.М.Соловьёва отличались некоторой двойственностью. В одной из ранних своих статей, «Взгляды на историю установления государственного порядка в России» (1851 года), говоря о критическом положении Московского государства в 17 веке, Соловьев не ограничивается только указанием на явление кризиса, но замечает, что государи 17 века для удовлетворения новых нужд государства начали ряд преобразований. Таким образом, Петр от старого порядка не только получил одно сознание необходимости реформ, но и имел предшественников в этом деле. Позднее Соловьёв блистательно развивает свою точку зрения. Он прямо называет Петра «сыном своего народа», выразителем народных стремлений. «Народ... собрался в дорогу - заканчивает он, - и ждал вождя; вождь явился». Одним из серьёзных научных завоеваний Соловьева была выработка цельного взгляда на русский исторический процесс, в котором «революция» конца 17-начала 18 века представала как результат, следствие предыдущего развития, а Пётр Первый понимался как вождь сформировавшегося до него народного движения. Таким образом, Соловьёв начинает новый период русской истории, а вместе с тем и культуры, со второй половины 17 века, а не с петровских реформ. Русское общество оказалось ко второй половине 17 века в положении «нравственной несостоятельности». Против неё поднялись уже сильные голоса обличителей, но условия, её породившие, не могли вдруг исчезнуть. «Главные условия были: застой, коснение, узкость горизонта, малочисленность интересов... одним словом - недостаток просвещения». Соловьёв утверждал, что именно в 17 веке была осознана несостоятельность, и экономическая, и нравственная. «Народ живой и крепкий рвался из пелёнок, в которых судьба держала его долее, чем следовало». Пришло время «заимствований, учения, время духовного ига, хотя и облегчённого политической независимостью и могуществом, но всё же тяжёлого». Таким образом, Соловьёв более основательно, чем многие до и после него, подошёл к проблемам перехода России к новому периоду истории, к причинам преобразований Петра, заимствованиям достижений передовых стран в области культуры.
В 1875 году было издано исследование М.П.Погодина под заглавием «Первые семнадцать лет жизни Петра Великого». В этом исследовании, отличающимся литературными достоинствами и критическими приёмами, разработана только часть истории Петра; продолжение труда было прервано смертью Погодина
«Биография Петра Великого», написанная в 1876 году Н.И.Костомаровым и вошедшая в издаваемую им «Русскую историю в жизнеописаниях её главнейших деятелей», достойна внимания, но слишком сжато передаёт историю этого великого государственного деятеля.
В 1879 году, за границей, в издании берлинского книгопродавца Гроте, появилась монография о Петре Великом, составленная профессором русской истории в Дерптском университете А.Г.Брикнером. Позднее он перевёл её на русский язык и отредактировал. Нетрадиционный взгляд автора на личность Петра и его деяния делает «Историю Петра Великого» не просто значительным научным произведением, но и просто увлекательной книгой.
Продолжил исследование личности и деятельности Петра Первого другой русский историк С.Ф.Платонов. Автор «Учебника русской истории», «Лекций по русской истории» в 1925 году издаёт историко-биографический очерк «Петр Великий. Личность и деятельность». Деятельность Петра Первого Платонов считает исторически обусловленной. Она не изменила тип государства и положение основных сословий, а реформировала старый строй, придав ему более культурные, западноевропейские формы. «Пётр все время боролся за то, во что верил и что считал полезным. В этом объяснение тех особенностей в реформационной деятельности Петра, которые сообщили его реформе черты резкого, насильственного переворота. Однако по существу своему реформа эта не была переворотом».
Петровские реформы в новейшей историографии освещены очень широко. Говоря о конкретно - исторических исследованиях реформ Петра Первого, вышедших в последние годы, в первую очередь надо назвать монографическое исследование Е.В.Анисимова о податной реформе и реформе государственного управления. Автор поставил задачу изучить состояние налогового обложения в России накануне реформы, историю её подготовки и реализации, непосредственные результаты, а также судьбу петровского детища. Центральное место в книге занимает изучение воздействия реформы на социальную структуру населения страны. Автор убедительно показывает, что «уточнение податного статуса каждой категории населения, осуществлённое в ходе реформы, стало решающим в определении их места в сословной структуре тогдашнего общества» и «с первых же практических шагов своего осуществления податная реформа вышла за рамки финансового мероприятия и быстро превратилась в важную социально-политическую акцию, оказавшую существенное влияние на процесс складывания и окончательного оформления социального строя русского общества».
Первостепенное значение имеет вывод Анисимова о том, что «после Уложения 1649г. она (податная реформа) была следующим важным этапом в развитии крепостного права».
В начале 1980-х годов Анисимов приступил к работе над монографией о государственных преобразованиях Петра. Автор поставил перед собой задачу воссоздать весь процесс реформирования системы центрального управления от приказной системы допетровской Руси до создания коллежской системы, а также её дальнейшую судьбу.
Монография Анисимова «Время петровских реформ» представляет собой попытку взглянуть на преобразования Петра под иным, нетрадиционным для отечественной историографии углом зрения. Здесь характерно, прежде всего, стремление осмыслить значение петровской эпохи с позиций исторического опыта. Время Петра Первого для автора - «это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности.... время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, работающей по своим внутренним и чуждым обществу законам и до сих пор».
Согласно выдвинутой Анисимовым в монографии концепции, реформы Петра не столько способствовали быстрейшему развитию России в направлении к капитализму, но, наоборот, цементировали устои старого режима. «Промышленность России была поставлена в такие условия, при которых она, фактически не могла развиваться по иному, чем крепостнический, пути».
В свете концепции Анисимова интересна оценка автором изменений в сфере культуры: «преобразованная культура стала отчетливо государственной, выполняя, подобно другим реформированным структурам того времени, определённые государственные функции по обслуживанию потребностей власти самодержца».
К числу новейших исследований о реформах Петра Великого необходимо отнести и книгу В.М.Живова «Язык и культура в России 18 века». Основная тема книги - эволюция русского литературного языка - прослеживается автором на широком культурно-историческом фоне, а его наблюдения и выводы далеко выходят за рамки чисто лингвистических. Изменения, происшедшие с русским языком в петровское время, Живов трактует как результат целенаправленной реформы, начавшейся с преобразования азбуки, приведшего к созданию русского гражданского шрифта. «У Петра, - полагает он, - имелась достаточно определённая лингвистическая концепция», воплотившаяся в его «лингвистических декларациях», которая, свидетельствует, как можно думать, о намерении царя вытеснить традиционный книжный язык из сферы светской культуры».
Живов скрупулезно анализирует все источники, связанные с реформой алфавита, и достаточно убедительно доказывает, что сама инициатива введения гражданского шрифта принадлежит Петру, действия Петра носили последовательный и осознанный характер. Определяя область применения нового шрифта, царь выделял своего рода область «опричного владения новой культуры», как это было и со многими другими его культурными новациями. Результатом «петровской языковой политики» стало возникновение нового литературного языка, который, как считает Живов, «должен был стать средством выражения новой секулярной культуры, порвавшей с традиционными культурными ценностями».
В книге Живова интересны также размышления автора о судьбе заимствований и европеизации в России в целом, перекликающиеся с высказанными мыслями. «При пересадке на чужую почву содержание внешних форм теряется, и, освободившись от своего привычного содержания, заимствуемые формы получают неизвестную им прежде творческую способность: из форм выражения они становятся генераторами содержания». Так, например, немецкий кафтан, помимо обычной функции одежды, в России «становился двигателем просвещения и олицетворения петровского абсолютизма, он получал воспитательную значимость... Совершенно также вели себя государственные учреждения и литературные жанры, философские доктрины и эстетические концепции». «Европеизация русской культуры - делает вывод Живов, - оказывается не столько перенесением, сколько переосмыслением европейских моделей, причём в процессе этого переосмысления меняют своё содержание основные категории и структуры европейской мысли».
Особое место в новейшей историографии петровских реформ занимают работы Н.И.Павленко. Это, восходящий к С.М.Соловьеву взгляд на царя - преобразователя. На целый ряд проблем у Павленко есть собственная, отличная от других авторов, точка зрения, ряд вопросов и обстоятельств жизни Петра и истории его эпохи освещены историком впервые. Но здесь присутствует излишняя идеализация Петра Великого и его сподвижников и наоборот очернение его противников. Работы Павленко - это, прежде всего, история жизни Петра, его сподвижников, а история реформ в них лишь одна из сюжетных линий. Однако пропорционально тому, какое место занимали преобразования в жизни царя, соответствующее место отведено им и в трудах Павленко. Причем, автор подробно останавливается на "истории отдельных реформаторских замыслов Петра, их осуществлении и последствиях, даёт им свои оценки.
К той же историографической традиции, что и монография Павленко, принадлежит книга В.И.Буганова - «Петр Великий и его время». По мнению Буганова, «проведённые Петром преобразования, в ряде случаев продолжившие или завершившие начатое до него, сделали Россию неизмеримо более сильной, развитой, цивилизованной страной, ввели её в сообщество великих мировых держав, хотя до конца ликвидировать её отсталость не смогли». Вместе с тем в подходах Павленко и Буганова прослеживается и существенная разница. Так, Павленко согласен со многими предшествующими авторами о хаотичном и поспешном характере административных преобразований Петра, об отсутствии у него продуманного плана. Отлична и оценка отдельных преобразований в административной сфере. Буганов также отмечает, что в проведении реформ «были и непоследовательность, и отдельные импровизации», «но в целом они складывались в систему, охватывали все стороны жизни, большого государства...». Вопрос о степени успешности тех или иных нововведений Петра Буганов не поднимает.
Не всё, что было в России после Петра, было хорошо. Не всем, по крайней мере, оставались довольны мыслящие люди. Многие передовые люди (князь Щербатов, Болтин, Новиков) тёмным сторонам своей эпохи противопоставляют светлые стороны допетровской поры. Они не развенчивают деятельности Петра, но и не боготворят его личности. Они решаются критиковать его реформы и находят их односторонними. Негативную оценку вызывал Петр своими делами и у славянофилов. Петр, по их мнению, изменил прошлому, действовал против него. Его реформы не национальны и вредны в самом существе.
Среди русских историков, учеников С.М.Соловьёва, следует сказать и о В.О.Ключевском. Его произведения, прежде всего знаменитый «Курс русской истории», в какой - то мере являются итогом всего развития русской историографии до 1917 года. «Курс» - уникальное явление по содержанию и структуре. Здесь Ключевский не стремится к последовательному изложению исторических фактов в хронологическом порядке. Лекции с 59 по 70 посвящены эпохе Петри Великого. Здесь мы встречаем несколько иной взгляд: «Реформа Петра - это борьба деспотизма с народом, его косностью». Старый, мудрый и остроумный Ключевский, нередко хулитель Петра, сплетает ему венок славы: «Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идёт напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело». Ключевский уделяет немало внимания политике в области культуры государства, которое он считал силой надклассовой. Рассматривая вопрос об отношении Петра Первого к Западной Европе, Ключевский возражает против изображения его «слепым беззаветным западником». Он заводил в России то, что видел полезного в Западе - регулярную армию, флот, промышленность, рационально устроенную администрацию. Реформа не была коренным переворотом в русской жизни, ибо «государственные силы, верховную власть, право, сословия» Петр взял из старой Руси, а у Запада заимствовал только технические и культурные средства. Дело Петра было направлено «на подъём производительности народного труда средствами европейской культуры».
В самом конце 19 века, в 1896 году, появилось первое специальное исследование, посвящённое русской культуре: «Очерки по истории русской культуры» в 3-х частях ученика Ключевского П.Н.Милюкова. Увлечённый предвзятой мыслью о полной несамостоятельности русского искусства, литературы, образования и т.д. Милюков, видимо, никогда не только не изучал их, но и не пожелал посмотреть на них всерьёз. Поэтому его высказывания, вроде: «Русская архитектура на полтора столетия становится простым сколком с голландской, французской и т.д.» или «Самыми характерными чертами русской литературы в течение всего почти 18 столетия оставались условность содержания и формы: ложноклассическое направление и искусственно сочинённый язык», ничем не подтверждаются, не аргументируются и не имеют научного значения. Культурную реформу и самого реформатора Милюков оценивает крайне низко: ни в той, ни в другом он не видит ни сознательного отношения к заимствуемой культуре, ни полного понимания её существа; заимствуется только техника и одна лишь внешность культуры.
Следует отметить также очерк Я.Е.Водарского. Вывод Водарского категоричен: «Петр не вывел её (Россию) на путь ускоренного экономического, политического и социального развития, не заставил её «совершить прыжок» через несколько этапов, вообще не интенсифицировал происходившие в стране процессы (разве кроме развития армии, флота, промышленности и культуры). Его действия не были исторически оправданными и в максимальной степени соответствующими интересам развития России (опять - таки за исключением указанных областей). Напротив, эти действия в максимально возможной степени затормозили прогрессивное развитие России и создали условия для его торможения ещё в течение полутора столетий». Нельзя не заметить здесь противоречия. Автор утверждает, что действия Петра не соответствовали национальным интересам страны, что они не интенсифицировали её развитие, и единственный вывод, который можно сделать, однозначен: насильно навязанные России петровские реформы по существу своему были реакционны. Правда, Водарский делает оговорку для промышленности, культуры и военного дела. Но разве эти сферы столь малозначительны? Причём далее в своей работе автор как положительные итоги деятельности Петра отмечает «обеспечение политического и экономического суверенитета страны, возвращение ей выхода к морю, создание промышленности (пусть и крепостнической, но представлявшей собой базу для развития капитализма), мощное ускорение в развитии культуры и создание возможностей для её дальнейшего роста». Противоречивость выводов Водарского есть следствие противоречивости итогов самих петровских реформ. В его рассуждениях отсутствует то связующее звено, которое могло бы помочь на вербальном уровне преодолеть эту противоречивость и увязать отдельные положения в целостную концепцию. Таким связующим звеном могли бы стать размышления о «цене» реформ и их нравственном содержании, что по существу означает отказ от чисто социологического подхода к их оценке.
Монографии, подготовленные специалистами различных областей науки и искусствоведения, раскрывают одну из самых значительных страниц истории по русской культуре. Авторы освещают духовную жизнь русского общества 18 века в период петровских преобразований: научные знания, просвещение, литературу, быт, зодчество, живопись и музыку.
На качественно новый уровень поднялось изучение истории русской культуры. Большое значение для истории русской культуры имеют труды академика Д.С.Лихачёва, где он разрабатывает проблемы человека, а так же культурного наследия, национальных традиций.
В работах Краснобаева Б.И. прослеживается процесс формирования русской национальной культуры, причины и закономерности её возникновения, характерные особенности, этапы развития, её связи со средневековой русской культурой, с культурами других европейских стран.
В работе Георгиевой Т.О. на богатом фактологическом материале показана история возникновения и развития русской национальной культуры. Дается анализ теоретических и методологических аспектов культуры; в результате во всей её многогранности предстаёт неповторимая самобытность русской культуры и вместе с тем открытость её другим народам. Русская культура понимается как образ жизни, а история культуры - как целостная и развивающаяся система.
Среди научного наследия Б.Р. Виппера работы по истории русского искусства занимают особое место: национальное своеобразие русского искусства он рассматривает в неразрывной связи с общим процессом развития мировой художественной культуры. Так, исследуя время петровских преобразований, Виппер приходит к выводу, что как ни грандиозен был размах петровских реформ, как ни глубоко встряхнул он все идеологические и бытовые устои Московской Руси, всё же это был мощный скачок вперёд, но не разрыв с национальными традициями русской культуры.
Интересен труд архитектора Бунина, который вошел в золотой фонд исследований мирового градостроительства. В нем дается широкая характеристика русского градостроительства и зодчества городов России и, в частности, Санкт-Петербурга.
Историография позволяет проследить историю создания города, отдельных зданий, улиц и пр. Культурология считает возможным рассматривать город, как социокультурный организм, а Петербург тем более может считаться воплощением идей Петра о новой России.
Поэтому цель работы: на основе анализа различного вида источников рассмотреть готику петровского времени, представить Петербург начала 18 века как идею и образ новой России.
Для этого необходимо разрешить следующие задачи:
описать новую парадигму городского пространства;
представить новую социокультурную среду Петербурга начала 18 века;
рассмотреть архитектурные особенности Петербурга.
Глава I. Новая парадигма городского пространства
1.1. Реформирование социально-государственного пространства
В конце 17 века основу экономики России по-прежнему составляло сельское хозяйство, основанное на крепостном труде. Хозяйство оставалось преимущественно натуральным - основная масса продуктов производилась «для себя». Вместе с тем рост территории, различия природных условий вызвали к жизни хозяйственную специализацию разных районов страны. Так, Черноземный центр и Среднее Поволжье производили товарный хлеб, в то время как Север, Сибирь и Дон потребляли привозной хлеб.
Землевладельцы, в том числе и самые крупные, почти не прибегали к ведению предпринимательского хозяйства, довольствуясь взиманием ренты с крестьян. Феодальное землевладение в 17 веке продолжало расширяться за счет пожалований служилым людям черных и дворцовых земель.
Значительно шире, нежели в сельском хозяйстве, новые явления распространились в промышленности. Основной её формой в 17 веке оставалось ремесло. Ремесленники 17 века всё чаще работали уже не на заказ, но на рынок. То есть развивается мелкотоварное производство. Его распространение было вызвано ростом хозяйственной специализации различных областей страны. Так, Поморье специализировалось на изделиях из дерева, Поволжье - на обработке кожи, Псков, Новгород и Смоленск - на льняном полотне. В 17 веке наряду с ремесленными мастерскими стали появляться и крупные предприятия. Часть их строилась на основе разделения труда и может быть отнесена к мануфактурам. Первые русские мануфактуры появились в металлургии. В легкой промышленности мануфактуры стали появляться лишь в самом конце 17 века. Большей частью они принадлежали государству и производили продукцию не для рынка, а для казны или царского двора. Численность мануфактурных предприятий, одновременно работавших в России до конца 17 века, не превышала 15. на русских мануфактурах наряду с наемными рабочими трудились и подневольные: каторжники, дворцовые ремесленники, приписные крестьяне.
На основе растущей специализации мелкотоварного ремесла (и от части сельского хозяйства) началось образование всероссийского рынка. Важнейшим торговым центром являлась Москва. Обширные торговые операции совершались на ярмарках. Самыми крупными из них были Макарьевская под Нижним Новгородом и Ирбитская на Урале. Оптовая торговля находилась в руках крупного купечества. Верхушка его освобождалась от податей, посадских служб, постоя войск, имела право на приобретение вотчины.
Россия вела обширную внешнюю торговлю. Основной спрос на импортные товары предъявляли царский двор, козна, верхушка служилых людей. Центром восточной торговли была Астрахань. В Россию ввозились ковры, ткани, особенно шелк. Из Европы Россия импортировала металлические изделия, сукна, краски, вина. Русский экспорт составляла продукция сельского хозяйства и лесных промыслов.
Под давлением купечества правительство приняло Торговый Устав, заменивший многочисленные торговые пошлины, единой пошлиной в размере 5% стоимости товара. В 1667 году был принят Новоторговый Устав, по которому иноземные купцы должны были платить двойную пошлину за продажу товаров внутри России, могли вести только оптовую торговлю. Этот устав защищал русское купечество от конкуренции и увеличивал доходы казны. Таким образом, экономическая политика России становилась протекционистской.
К концу 17 века окончательно оформилось крепостное право. По «Соборному уложению» 1649 года сыск беглых крестьян стал бессрочным. Имущество крестьянина было признано собственностью помещика. Крепостные не могли отныне свободно распоряжаться собственной личностью: они потеряли право поступать в холопство. Ещё более строгие наказания были установлены для беглых черносотенных и дворцовых крестьян, это объяснялось повышенной заботой об уплате государственных податей (тягла).
В 17 веке в экономической и социальной жизни России наблюдается противоречие. С одной стороны зарождаются элементы буржуазного уклада, появляются первые мануфактуры, начинается формирование рынка. С другой стороны, Россия окончательно становится крепостнической страной, подневольный труд начинает распространяться на сферу промышленного производства. Российское общество оставалось традиционным, отставание от Европы накапливалось. Усиление хозяйственных связей внутри страны вызвало укрепление политических связей между её различными частями, вело к фактическому слиянию /объединению/ прежних княжеств и земель страны в едином Российском государстве. На российском престоле воцаряется новая династия, нуждавшаяся в укреплении своего авторитета. Отношение к особе государя стало в 17 веке почти религиозным. Царь подчёркнуто отделялся от подданных и возвышался над ними. В торжественных случаях царь появлялся в шапке Мономаха, бармах, со знаками своей власти: скипетром и державой. Царь правил, опираясь на совещательный орган - Боярскую Думу, которая состояла из бояр, окольничих, думных дворян и думных дьяков. Все члены Думы назначались царём. Ряд важных дел стал решаться в обход Думы, на основе обсуждения лишь с некоторыми приближёнными.
Роль приказов в системе управления 17 века возросла. Число их доходило до восьмидесяти, правда, многие из них создавались на время, то есть существовали постоянные приказы и временные. Приказная система была несовершенна. Отдельные приказы управляли огромными территориями страны. Таков Сибирский приказ, приказ Казанского дворца. Несколько приказов ведали военным делом: Стрелецкий -стрельцами, Иноземный - иностранцами на русской службе, Рейтарский -конными полками, Пушкарский - артиллерией. Множество приказов и неразбериха с их обязанностями порой не позволяли разобраться в делах. Изменилась и система местного управления: власть на местах переходила от выборных представителей местного населения к назначаемым из центра воеводам. Переход власти на местах в руки воевод означал значительное усиление правительственного аппарата и, по существу, завершение централизации страны.
Все происходившие в 17 веке в системе управления государством изменения были направлены на ослабление выборного начала, профессионализацию аппарата управления и укрепление единоличной царской власти.
Таким образом, Россия 17 века самим ходом исторического развития была поставлена перед необходимостью коренных реформ, так как только таким путем могла обеспечить себе достойное место среди государств Запада и Востока. Следует отметить еще раз, что к этому времени в стране уже были заметны значительные сдвиги в развитии. Возникли первые промышленные предприятия мануфактурного типа, росли кустарные промыслы, ремесла, развивалась торговля. Непрерывно возрастало общественное и географическое разделение труда - основа сложившегося и развивающегося рынка. Выделялись промысловые и земледельческие районы. Развивалась внутренняя и внешняя торговля. Во второй половине 17 века все более отчетливо оформляется абсолютизм. Обновление России нельзя было представлять постепенной тихой работе времени, не подталкиваемой насильственно.
Одним из важнейших направлений преобразовательной деятельности Петра 1 стало создание нового государственного аппарата. Царь придавал этому большое значение: реформа органов власти во многом диктовалась войной. Старая государственная машина не справлялась с длительным напряжением военных лет. Однако свести только к этому побудительные мотивы Петра было бы неверно. Надо учесть как его теоретические взгляды на природу государства, так и особенности европейского сознания 17 века.
Люди этого времени, наследники эпохи Возрождения, несколько отошли от веры в Божественный Промысел. Они почувствовали силу научного, рационалистического знания. Государство стало рассматриваться как учреждение, созданное не богом, а людьми. Так появилась теория общественного договора, суть которой в том, что во имя поддержания общественного порядка и собственной безопасности люди заключили договоры о передаче своих прав государству.
Стало очевидно, что общество организовано отнюдь не идеально. Рационалистическое мышление подсказывало: раз государство - творение человека, то человеку под силу и усовершенствовать его. Нужно улучшить работу государственных учреждений. Реформаторам казалось, что достаточно издать новые законы, добиться их неукоснительного соблюдения, словом, перестроить жизнь общества на научную основу, и будет достигнут «золотой век».
Известно, что Петр 1 проявляя немалый интерес к трудам европейских специалистов по теории государства. Их идеи оказали него влияние.
К тому же следует учитывать своеобразие российских традиций. В стране, где государственная власть подавляла общество, а воля самодержца являлась законом, нетрудно было уверовать во всесилие приказа, распоряжения и благодетельность детального контроля за жизнью каждого подданного.
Человек сильного склада характера, сильной воли, привыкший к всеобщему повиновению, Петр 1 считал, что лишь он один знает, в чем состоит счастье державы, а сопротивление его начинаниями проистекает от лени и неразумия. В 1723 году он пишет в одном из указов: «Наш народ, яко дети, не учения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают но когда выучатся, потом благодарят». Для того чтобы принудить неразумных подданных к исполнению по-отцовски попечительной монаршей воли, и нужно было укрепить аппарат управления.
Петр подверг коренной перестройке всё здание государственного управления, администрации. В начале правления Петра ещё сохранялись Боярская дума и приказы. Но Петр почти перестал советоваться с боярами, так как не терпел медлительности и нерешимости. На смену Боярской думе с 1699 года пришла Ближняя канцелярия из восьми доверенных лиц царя («консилия министров»). На время отлучек царя из Москвы она сосредотачивала в своих руках всю полноту власти. Дума исчезла сама собой, поскольку царь прекратил пожалования в думные чины. Старые бояре, окольничие и думные дворяне умерли, а новые не появились.
С возникновением «консилии» стал меняться привычный стиль управления, был установлен определённый режим работы, каждый член имел четко очерченный круг обязанностей, за исполнение которых нес ответственность. Была заведена регистрация бумаг (жалоб, прошений, проектов и т.д.), появилась отчетность, протоколы заседаний. Так постепенно изживался патриархальный порядок работы, присущий Боярской думе.
В 1711 году на смену «консилии» министров пришёл новый высший государственный орган - Сенат. Он имел власть судебную, административно - управленческую, а иногда и законодательную. Сенаторы обсуждали дела и принимали решения коллегиально, на общем собрании, скрепляли свои решения подписями. Основное внимание в деятельности Сената уделялось поддержанию торговли, обеспечению государственных доходов, контролю над правосудием и набору дворян в офицеры.
С 1711 года были введены должности фискалов в центре (обер-фискал Сената, фискалы центральных учреждении/ и на местах /губернские, городовые фискалы). Они осуществляли контроль деятельности всей администрации, выявляли факты несоблюдения, нарушения указов, казнокрадства, взяточничества, доносили о них Сенату и царю. Петр 1 поощрял фискалов, освободил их от податей, подсудности местным властям, даже от ответственности за неправильные доносы.
Сенат руководил всеми учреждениями в стране. Но и за самим Сенатом Петр организовал контроль. С 1715 года его осуществлял сенатский генерал - ревизор, или надзиратель указов, потом сенатский обер-секретарь, а с 1722 года генерал-прокурор и обер-прокурор, его помощник. Они подчинялись только царю, подлежали его суду. Ему подчинялись все прокуроры (гласный надзор и фискалы, тайный надзор) империи.
Итак, реформы Петра 1 в высших органах власти привели к исчезновению Боярской думы, на смену которой пришел новый орган— Сенат. Патриархальный порядок работы сменяется бюрократизацией управления, а введение органов государственного надзора является показателем того, что государство охраняло свои интересы, не считаясь с моралью.
Следующий шаг в реформировании центрального аппарата управления Петр сделал незадолго до окончания Северной воины. Теперь он мог отвлечься от военных забот и посвятить себя строительству идеального государственного механизма. Петр считал, что, прежде всего, следует преодолеть неразбериху, царившую в приказных делах. Обязанности и полномочия различных приказов переплетались, существовали как территориальные, так и отраслевые приказы. Любое дело могло затянуться на бесконечный срок, а найти ответственных было зачастую просто невозможно.
Вместо десятков старых приказов в 1718 году появились 11 коллегий, т.е., по словам петровского указа, «собрание многих персон в которых президенты или председатели не такую мочь имеют, как старые судьи - делали, что хотели». У коллегий было строгое разделение функций. Посольский приказ заменила Коллегия иностранных дел. Были образованы: Военная коллегия (дела армии), Адмиралтейств-коллегия (дела морского флота), Камер-коллегия (сбор налогов и других поступлении в казну), Юстиц-коллегия (высшее судебное ведомство), Ревизий-коллегия (контроль финансовой деятельности государственного аппарата), Коммерц-коллегия (торговые дела), Штатс-контор-коллегия (расходы), Берг-мануфактур-коллегия (в 1722 г распалась на две: Берг-коллегию (горная промышленность) и Мануфактур-коллегию (прочие отрасли промышленности). Позднее прибавилось еще и Вотчинная коллегия (охрана прав феодалов). Действовали коллегии по всей стране.
Особое место в системе центральных правительственных учреждений занимали ведомства политического сыска, через застенки которых прошли тысячи участников народных восстаний. Сначала эти функции выполнял Преображенский приказ, позже Тайная канцелярия.
В 1720 году опубликован Генеральный регламент коллегий, согласно которому присутствие каждой из них состояло из президента, вице - президента, 4-5 советников и 4 асессоров. Присутствие должно было заседать ежедневно. Коллегии подчинялись Сенату, а им - местные учреждения.
К коллегиям примыкало несколько учреждений, тоже, по существу, являвшихся таковыми. Таков, например, Синод - центральный орган управления церковными делами и имениями, учрежденный в 1721 году. Его присутствие, как и в любой коллегии, составляли члены - церковные иерархи. Их, на манер чиновников, назначал царь, ему они присягали.
Итак, создание коллегий намного упростило центральный аппарат управления. Порядок работы Сената и коллегий, взаимоотношения между ними, обязанности чиновников, оформление и прохождение дел - все получило строгую систему, было закреплено в законодательстве.
Серьезные изменения произошли и в положении церкви. Когда в 1700 году умер патриарх Адриан, откровенно не одобрявший нововведений, царь не разрешил выбрать нового патриарха. Церковь возглавил митрополит рязанский Стефан Яворский. Его положение не может быть сравнено с местом, занимаемым прежними патриархами. Имущественные дела церкви были переданы в распоряжение Монастырского приказа. Тем самым государство получило возможность распоряжаться церковными богатствами.
В 1721 году был опубликован «Духовный регламент», в котором прямо говорилось о нежелательности патриаршества, поскольку простой народ видит в патриархе второго государя. «Духовный регламент» прямо подчинил руководство церкви царю. Была создана Духовная коллегия, вскоре переименована в Святейший Синод. Наблюдение за работой Синода было возложено на светского чиновника - обер-прокурора. Таким образом, церковь превратилась в государственное учреждение.
Жестокий удар получило духовенство. Была определена норма-один священник на 150 дворов прихожан. В 1722 году «лишние» священники и церковнослужители были включены в состав тяглых людей и выбыли из духовного сословия. Те из них, которые жили на помещичьей земле, стали крепостными.
Государство сделало церковь орудием своей пропаганды. С церковного амвона зачитывались царские указы, проклинались преступники. Вместе с тем светская власть преследовала раскольников, поощряла иноверцев к переходу в православие. Специальные указы требовали от подданных регулярно посещать церковь и исповедоваться. Так государство принуждало быть православным.
Требуя регулярной исповеди, светская власть заботилась не столько о нравственности, сколько о собственных полицейских интересах. В 1722 году
Синод постановил, что священник, узнавши на исповеди об антигосударственных намерениях прихожанина, обязан был донести на него.
Итак, при Петре 1 были приняты меры к изъятию части церковных доходов и ограничению прав духовенства. Царь и его окружение были людьми верующими, при этом Петр оставался сторонником верховенства светской власти. Политика Петра в отношении церкви вызвала крайнее недовольство большей части духовенства, а старообрядцы называли Петра антихристом.
«В необыкновенных усилиях Петровых видим всю твёрдость его характера и власти самодержавной. Ничто не казалось ему страшным. Церковь российская искони имела главу сперва в митрополите, наконец, в патриархе. Петр объявил себя главою церкви, уничтожив патриаршество как опасное для самодержавия неограниченного» - пишет Н.М Карамзин.
Бюрократический характер государства требовал изменить и порядок занятия должностей. Хотя местничество было формально запрещено, служебное продвижение зависело от происхождения, «породы». Лишь немногим худородным представителям фамилий удавалось преодолеть этот обычай. Служба была пожизненной, попытка уклониться от неё каралась конфискацией имущества. Изобретательность дворян, стремившихся уклониться от службы, не знала границ, но и Петр не оставался в долгу, изобретая различные наказания. Разовые карательные меры к отдельным дворянам и группам дворян сменились серией указов, изданных в 1714 году. Они должны были, по мысли Петра, вызвать существенные изменения в социальном облике господствующего сословия. Дворянство освобождалось от рекрутской повинности, но для него обязательна была военная или гражданская служба. При чем, из троих сыновей дворянина только один имел право поступить в гражданскую службу. Чтобы побудить дворян служить, был издан указ о единонаследии, запретивший дробить имения при передаче их по наследству. Отныне имение могло передаваться лишь одному сыну, прочие же должны были добывать себе средства к жизни службой. Даже купить имение младшие дети могли лишь после того, как они прослужат семь лет. За службу платили жалование.
После длительной и тщательной подготовки в 1722 году была опубликована Табель о рангах - один из важнейших документов эпохи, определяющий систему чинов и порядок продвижения на государственной службе - военной и гражданской.
Табель о рангах вводила иерархическую лестницу из 14 чинов /классов/, составляющих служебную лестницу. Присвоение очередного ранга производилось за служебные заслуги. Таким образом, принцип родовитости, знатности происхождения, некогда обеспечивавший высокое служебное положение независимо от дарований и заслуг, теперь был заменён принципом личной выслуги. Без прохождения службы даже дети знатных вельмож не могли получать чины. Вместе с тем путём выслуги в число военных и гражданских чинов чаще, чем ранее, открывался доступ выходцам из недворянских слоев населения. Дослужившись до классных чинов, такие лица получали дворянское звание. Дворяне теперь становились чиновниками, а чиновники – дворянами.
Итак, Петр перестал обращать внимание на происхождение человека: это способствовало продвижению достойнейших. Так укреплялся контроль государства над дворянством.
Местное управление также не отвечало новым государственным потребностям. В 1707 - 1710 годах стало ясно, что обороты механизма государственного управления, главными элементами которых были приказы и уезды, не поспевали за нараставшей скоростью маховика самодержавной инициативы.
Армии и флоту не хватало денег, провианта, различных припасов. Радикально решить эту проблему Петр надеялся с помощью областной реформы - создания новых административных образований - губерний, объединявших несколько прежних уездов. Так были созданы Московская, Смоленская, Киевская, Азовская, Казанская, Архангельская, Ингерманландская (Петербургская) и Сибирская губернии, во главе которых были поставлены наделенные огромной властью губернаторы. Они ведали сбором налогов, правосудием, набором рекрутов и т.п. Основной целью этой реформы было обеспечение армии всем необходимым: устанавливалась прямая связь губерний с полками армии, распределёнными по губерниям. Связь осуществлялась через специально созданный институт кригскомиссаров. Полки стали называться по «шефствующим» губерниям, например, Казанский полк, и т. д.
Размеры губерний были огромны, управление ими чрезвычайно затруднено. Поэтому позднее их разделили на 50 провинций. Провинции, в свою очередь, делились на уезды, дискриты. С формированием коллегий и проведением второй областной реформы государственный аппарат приобрёл законченный вид: все местные органы были подчинены соответствующим коллегиям, установлено единое устройство управления по всей огромной стране.
Областная реформа, отвечая наиболее актуальным потребностям самодержавной власти, явилась в то же время следствием развития бюрократической тенденции, столь характерной уже для предшествующего периода. Именно с помощью усиления бюрократического элемента в управлении Петр намеревался решать все государственные вопросы. Реформа привела не только к сосредоточению финансовых и административных полномочий в руках нескольких губернаторов - представителей центральной власти, но и к созданию на местах разветвлённой иерархической сети бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система «приказ - уезд» была удвоена: «приказ (канцелярия) - губерния - провинция - уезд».
Ещё накануне Северной войны принимались меры к упорядочению управления городами. Но лишь после её окончания была проведена городская реформа. Центральным ведомством по городским делам стал Главный магистрат, а на местах учредили городские магистраты. Ведущая роль в этих органах принадлежала верхам города.
1.2. Город как особый организм и фактор социокультурного развития
Проблема города как фактора исторического процесса предполагает поиск и раскрытие сущности его как явления, содержащего развитие уже в самом своём проявлении, а затем функционировании и воздействии на этот процесс. Воплощённый в определённые конкретно-исторические формы (и существуя только в них), развивающийся в определённых временных и пространственных координатах, город выступал носителем и аккумулятором различного рода информации, всех связей, ценностных значений и субъективных смыслов культуры соответствующих обществ. В то же время многообразие его «повторения» (и, прежде всего, в основных свойствах и функциях) и последовательное наращивание определённого содержания позволяют говорить о городе как специфической реальности, содержащей уже в своём генезисе сущностный смысл отношений определённой социальности, заключающей особые характеристики - новые по отношению к предшествующему периоду и несущие в себе возможности, тенденции и условия саморазвития. Есть нечто существенно важное в самой необходимости воспроизводства города, причинно определённое в самом его развитии, что обеспечивает его функциональную общность как особого социокультурного явления на значительной исторической дистанции, когда в конкретном историческом проявлении он несёт в себе (как реализующий тенденцию этой социальности и общего прогресса) всеисторическое, всеобщее. Именно в силу объективного воспроизводства города как организма, аккумулирующего и интегрирующего общественные отношения и связи на разных уровнях развития исторически определённой социальности, последовательно реализующей оптимальные формы магистрального прогресса, он выступает необходимым компонентом естественно-исторического процесса и носителем всеобщего культурно-исторического содержания последнего.
В поисках исторического объяснения и определения города как особого явления специалисты активно обсуждают ведущие признаки и особо важные функции. Но функции и признаки лишь характеризуют явление, тогда как историко-теоретическое определение города возможно лишь при выявлении его субстанциональной сущности и лишь в связи со структурой естественноисторического процесса, с развитием самого города как объективно состоявшейся формы осуществления закономерностей этого процесса, социокультурного прогресса.
Совершенно очевидно, что глубокие изменения в организации жизнедеятельности общества, которые связываются с появлением цивилизации, предполагают преобразования в самих условиях его воспроизводства. В основе базовых преобразований общества лежат общие законы развития - дифференциация, специализация, интеграция. В данном случае - это дифференциация, специализация, и интеграция деятельности (в её широком социокультурном определении) как условия функционирования общества в качестве саморазвивающейся системы. Именно дифференциация и специализация деятельности в соответствующей форме и на определённом уровне развитости структуры и содержания их привели на базе технико-технологического, производственного и интеллектуального прогресса к крупному общественному разделению (как разрушению системной целостности труда первобытного общества) труда во всей сложности реализации содержания этого процесса как революционной формы развития общества.
Определений у города много: и как типа поселения, и как торгово-промышленного центра, и по его роли в политико-административной жизни, и в аспекте повседневности, и мн. др. Если исходить из общественно определяющей - функциональной его характеристики, то город можно определить как наиболее концентрированное воплощение и отражение процесса всеобщего разделения труда, функций и статусов на каждой стадии развития цивилизации, в каждую её эпоху.
Город - сложный социальный организм, который воспроизводит не только условия функционирования, но и условия более активного развития субъектов города, роста их творческих возможностей, обеспечивает усложнение и уплотнение контактов, усиление разнообразия действий и общения, а значит, углубление самоопределения и индивидуализации их.
Город с самого своего возникновения формируется как социокультурное (интегрирующее социальные связи и аккумулирующее культурный и интеллектуальный потенциал общества, человека) явление процесса - процесса урбанизации как постоянной составной становления и развития исторически определённой социальности.
Сущность города можно понять, лишь при его рассмотрении на основе развития общества в целом, как форму и результат этого развития и одновременно как его предпосылку.
Специфика нового города раскрывается в ряде важных культурных признаков.
Открытость города, его способность преодолевать собственную ограниченность, замкнутость, способность включать в свою сферу новых людей, распространять своё влияние на новые территории. Открытость необходима для выхода за рамки сложившихся отношений, культурных норм и ценностей, форм деятельности, для преодоления ограниченности форм собственно воспроизводства. Если открытость не достигнет некоторого конкретного, адекватного для этого общества уровня, то общество окажется не в состоянии в должных масштабах и св